уже целую неделю. Проучились три дня – и вперед убирать урожай до конца четверти. А кому же еще собирать картошку, если не детям! Отмечаю очередное ведро, высыпанное учеником в тележку, и прячу руки вместе с тетрадью в карман. Холод пробирает до костей. Вчера трактор прошел по рядам, вывернул кусты, а утром дети замерзшими ручонками выковыривают клубни из поседевшей земли. Моросит, а трудовой десант из пяти классов, пяти учителей перетряхивает землю на семидесяти четырех рядках, уходящих в небо.
– Эльвира Григорьевна, отметьте! – звонко кричит Саня, худенький, невысокий четвероклассник, – я уже высыпал! Он поднимает и показывает мне пустое огромное ведро.
– Не носи полное, – кричу я в ответ и поражаюсь выносливости детей и равнодушию родителей.
Подхожу к мальчугану. Фуфайка распахнута, курносый нос ежесекундно шмыгает, щеки, как наливное яблочко, в глазах нетерпение.
– Отметили? А то мне бежать надо: отстану ведь. Мы ж наперегонки! -объясняет он.
– Отметила, конечно, не волнуйся. Ты зачем такое большое ведро взял? Тяжело ведь!
– А у маманьки нет меньше, все такие! – слышу ответ ученика, убегающего к дальнему ряду.
Резиновые сапоги еле вытаскиваются из раскисшей земли, на поношенных куртках, фуфайках серебрятся льдинки, а дети с деловитой озабоченностью, почти весело, собирают урожай. Работают.
«Да, – подумала я. – Уроков труда в школе нет, совсем нет, а какие трудолюбивые дети!»
Сильно замерзли? – прерывает мои размышления Валентина Петровна, профсоюзный лидер и учитель биологии, географии, химии, природоведения. Всегда восхищалась смелостью учителей широкого профиля. Это сколько же наук надо знать, чтобы донести их основы детям! Известно ведь, что объяснить можно лишь то, что самому понятно. Вот она неприглядная специфика сельской школы. – Вот, возьмите мои, меховые, погрейтесь пока.
Я натягиваю варежки, и руки утопают в лето. Непередаваемые ощущения! Видя блаженство, разлитое по лицу, Валентина Петровна засмеялась:
– Как мало для счастья человеку надо. Да? Как устроились на новом месте? Тепло? Печка-то хоть не дымит? Два года изба нежилая стояла.
– Да ничего, не замерзаем, – соврала я.
Ее участие тронуло. Меня поддерживала красивая, статная средних лет женщина с черными усиками над верхней губой и густом контральто. У такой не забалуешь! Тембр голоса насыщенный, глубокий, хватит и полтона выше обычного, чтобы пригвоздить хулигана к парте. И работают ее семиклассники дружно, плечом к плечу. Есть чему поучиться.
– Ну, ну, может быть и так. Только Вы, Эльвира Григорьевна, не давайте бежать вперед ребятам. Пусть лучше помогают тем, кто отстает. Вам легче будет проследить за всеми.
– Да они и так работают. Удивляюсь их трудолюбию и сознательности. Ходят каждый день!
Она рассмеялась:
– Так за этим не мы следим, а родители. Это же колхоз! Трудодни на семью начисляют. А Надежду Ивановну не видели сегодня на поле?
– Нет, а должна быть?
– Да вот
