style="font-size:15px;"> Стасис, между тем, окончил Университет и поступил в аспирантуру. Раз в месяц к ним приезжала мать Стасиса – кира Параскевула, привозила ученикам лакомства с Тиноса. Лакомства Христофорос любил. Параскевулу – не очень.
Она, Параскевула, была редкостной чистюлей. Дай ей волю, она бы и Христофороса выварила в чане со щёлочью. А то бы и в хлорке выдержала для уничтожения лишних запахов.
– Ах ты, неряха! – говорила она попугаю. – Смотри, все зерна из кормушки на пол рассыпал!
– Караул! Караул! – поддразнивал её Христофорос.
– Ах ты, негодник! Ты ещё надо мной издеваешься?!
«Вот тебе и на! – думал бедняга. – Юмора женщина не понимает!»
– Христофорос – умница! Умница! – пытался объяснить ей бедняга положение вещей
– Да, конечно!!! – язвительно отзывалась кира Параскевула. – Что же в тебе умного?
Тогда попугай перелетал на стопку книг и открывал одну, наугад. Садился прямо посреди текста. И, тыча носом в червячков, ворчливо объяснял:
– Наука, господа! Наука!
– Ох, уж эта мне наука! – вскидывалась кира Параскевула. – Все деньги, что были отложены на чёрный день, отдала на вашу учёбу. А будет ли от этого толк? Я Евстафиосу говорила: иди учиться на врача! Врачи хорошие деньги зарабатывают. Но разве он слушает? На учёного учится, – продолжала Параскевула. – Бог его разберёт, кто такие учёные и чем они деньги на жизнь зарабатывают.
Христофорос, надувшись, молчал. Он не любил, когда критиковали его хозяина, его Евстафиоса. И в знак протеста прятал голову под крыло.
Бедной Параскевуле так никогда и не довелось узнать, чем зарабатывают на жизнь учёные. Она умерла весной того же года от сердечного приступа.
Ну а Евстафиос с Христофоросом продолжали свою учёбу. И так сроднились, так изучили привычки друг друга, что стало совершенно непонятно: кто же к кому приспосабливается.
Просыпались они рано – в семь тридцать. И первым делом купались: юноша в ванне, попугай – в корытце. Потом завтракали. Юноша с удовольствием пил свой кофе. А попугай, звонко стуча клювом о тарелку, клевал просо.
Потом юноша уходил на лекции. А попугай удобно устраивался на подоконнике, дабы изучать прохожих и следить за порядком на Плаке.
Но особенно юноша и попугай любили вечера. Именно вечерами, долгими и оттого особенно приятными, они, вперившись в книгу, наслаждались вековой культурой. Часов в девять попугай сникал. Переставал отвечать на вопросы и сонно глядел перед собой.
Тогда юноша отправлял его на жёрдочку. А клетку накрывал тёмным платком. И тогда в доме наступала тишина. Тогда юноша включал компьютер и долго мелькали на экране формулы. И только под утро юноша отправлялся спать.
Так шли годы. Пролетали десятилетия. Юноша превратился в старика. Евстафиос стал зваться господином Видалисом. Студент стал знаменитым астрофизиком. Ну а Ара не менялся. И был красно–сине–зелёным,
