к тебе больше ходить не стану. Пусть к тебе твои стервы ходят! Но ведь они не приходят, чтобы помочь, а?! Они ходят только книжонки свои читать, да охмурять тебя всякой чушью.
С этими словами, Тоня поднялась, решительно собрала своё рукоделие в сумку, а сумку повесила на плечо.
– У меня, между прочим, как и у Агни, кроме тебя ещё и внуки есть. А я, вместо того, чтобы ими заняться, тебя ублажаю. Тогда как ты валяешь дурака. Когда я тебе действительно понадоблюсь, ты только позвони. Я приеду, чтобы помочь. А в этом спектакле я участвовать не намерена!
И ушла. Прошёл год…Собственно, прошло целых три. Но Афанасия стала сильно путаться во времени. И ни за что уже поручиться не могла. «Так она и не позвонила ни разу!» – и Афанасия с тоской посмотрела на телефонный аппарат. В их семье все страшно упрямы.
Впрочем, надо признаться: права была Антония – стервы с книжками, в самом деле, приходят лишь тогда, когда это нужно им самим. Пока Афанасия притворялась больной, то не замечала этого. И только теперь, истина открылась ей в самом неприглядном виде. Но дело в том, что и Афанасия…
Словом, друзей у неё никогда не было. Сначала ей и её сёстрам запрещали их иметь. Мать у девочек была строгой, а старший брат – просто монахом в штатском. Девочек одевали в чёрные, глухие платья. Видеться не давали ни с кем. Книги в дом покупались только духовные.
Даже дом их был построен так, чтобы из окон можно было видеть лишь внутренний дворик, где одиноко рос старый дуб. Цветов они не сажали. На цветы нужны были деньги, а их брат был скуп. Именно по той же причине, в доме имелось лишь пять стульев: по одному на каждого члена семьи, один платяной шкаф, наглухо запертый сервант, пять железных кроватей и стол.
Но раз, по неизвестным причинам, Апостолос Маркеллу решил монашек из них всё–таки не делать. А потому, выдал замуж всех троих в один месяц. Словно боялся, что передумает. Выйдя замуж, однако, девушки продолжали вести монашеский образ жизни. Друзей у них не было. Книг они не читали. И мужей своих не любили.
Афанасия, как оказалось, стала просто копией своего брата. Мужа своего она никогда и смогла полюбить. Он так и не добился от неё ласкового взгляда, а дети – поцелуя. Младшего – богобоязненного и молчаливого – она ещё кое–как терпела. Зато старший, так похожий на своего отца – талантливый и весёлый – внушал ей страх.
Когда он был маленьким, она боялась болезней, дурного влияния, плохих отметок. Когда он стал взрослым, стала бояться девушек, попоек да брака. Брака особенно. И разве она была не права? Послушай её Алексис, стань он офицером, наверняка не встретил бы Эмму, не уехал в Париж, не выпил бы яду, не стал калекой…
– Ну, как ты сегодня, Афанасия?
На пороге спальни стояла её младшая, любимая сестра, Агни.
– Как хорошо, что ты пришла, – обрадовалась было Афанасия, но вовремя спохватилась. – Я одна. Я больна. Я страдаю.
– Знаю, Афанасия, знаю, – с лёгкостью согласилась Агни, вытаскивая из пластмассового кулька картонные коробки с пирожными, пачки печенья и пакеты конфет. Вот, ты это любишь. Поешь, утешься!
– Куда
