Единственное, на что я мог надеяться, так это на то, что нас вели радары и пилоты перед гибелью сумели передать координаты острова и места падения. Сейчас уже должны были идти сюда спасательные суда. Я думаю, задействовали и авиацию. Нужно срочно подготовить костер, разложить спасательные жилеты крестом. В общем, сделать все возможное, чтобы нас заметили издалека. Еще нужно самолет обшарить, может быть была на борту запасная радиостанция. В кабине точно ничего не уцелело. Эти туземки-стюардессы могли бы и подсказать, что у них придумано на случай крушения.
Спрыгнув с очередного камня, я увидел под ним начало ручейка. Это был родник. Вода была холодна и кристально чиста. Попив воды в жару один раз, пить хочется постоянно. Забыв о предосторожностях, я приник к источнику. Заломило зубы и, остужающая горящие внутренности, жидкость наполнила жизнью мое тело. Ручеек бежал вниз, и я решил проследить его дорожку, чтобы, на случай долгого ожидания спасателей, не умереть от жажды.
Ручей, набравший силы и попутно прихватив мелкие частицы джунглей, сквозь которые он сумел пробиться, бежал по каменистому руслу, заканчивая свой путь недалеко от места гибели нашего самолета.
Я вышел на знакомый мне берег. Он был пуст. У меня мелькнула бешеная мысль – помощь была и девушек забрали. Но не может быть, чтобы они не сообщили обо мне.
Очень сильно хотелось есть. Желудок просто раскалывался от голода. Чтобы не мучиться, я решил заскочить в самолет, там должно было что-то остаться от вчерашнего обеда, а затем пойти искать спасателей или следы их пребывания. А может, девчонки еще здесь.
Остатки корпуса самолета волнами и приливами оттащило от берега довольно-таки далеко. Еще день-два и он навсегда исчезнет под водой.
Я пролез в боковую дверь, оказавшуюся почему-то открытой, и обнаружил разбросанные и растоптанные остатки пищи и упаковок от нее. Пустые пластиковые бутылки от воды со следами губной помады на горлышках валялись повсюду. Получалось так, что до меня здесь побывали варвары-красавицы, утолив свой голод и жажду. Поживиться было нечем. Тем более, что сюда уже забрались мелкие крабы и крабики и уничтожали остатки как пищи, так и пилотов. Стоял запах разлагающихся тел.
Обшарив все закоулки, я набрал в большой пластиковый мешок все съедобные, на мой взгляд, объедки, немного предварительно перекусив ими. Нашел даже два целых пакета риса. Все это я запрятал наверху, продуваемых ветром, камней, возвышающихся над корпусом самолета, куда вряд ли, по моему предположению, могли забраться насекомые и прочая мелочь. Там даже мух сдувало. Затем, вернувшись, собрал всю утварь, которая могла бы пригодиться в случае неудачи со спасателями. В нише одного из камней, обращенной к морю, осели моя сумка и все найденные ножи, вилки и ложки, все железки, которые можно было вытащить из самолета, кастрюлька, почему-то оказавшаяся там, брезент, чехлы, жилеты, металлический штырь, осколки стекол, кусок обшивки, даже оторванное кресло и большой шмат полового покрытия, – словом,
