отстранила порыв, прикрыла белую грудь.
– Хочу, чтоб все было честь по чести. Свадьба. Пир горой. И еще…
– Что еще? Говори. Все сделаю!
– Хочу, чтоб башню построил. В семь этажей. Чтоб выше всех и вся Казань, как на ладони. В семь дней управишься?
– Что за каприз, как говорят французы?
Сююмбике глянула с вызовом.
– Хочу проститься с моим народом. И чтобы меня отовсюду видать. Неужто не осилишь? Или только рушить могете?
– Да я всю Казань заново отстрою! Знаешь, какие у меня мастеровые?! Ух!
– Вот я и говорю…
Иоанн положил перст на алые губки ханской жены, прислушался, аккуратно поднялся с постели. На цыпочках прокрался к двери. Резко распахнул. Хрясь! Прям по глазу Глазатому.
– Ты что ж, ирод! – вскричал царь. – Еще и подслушиваешь?! Иди сюда, я тебя Слухатым сделаю!
Ваня убегал, увещевая:
– Для истории все сгодится! Пусть знают, каким великим ты был и на поле брани и на любовном ложе. Как стойка сила твоя мужская и победоносно семя твое!
Самодержец припустил по коридору, пономарь припустил вон, причитая:
– Токмо в назидание мужам русским! Здорового потомства для!
Иоанн запыхался, остановился, перевел дух.
– Ванька, – позвал в темноту.
– Да, государь, – робко отозвалась темень.
– Веди ко мне Выродкова. Немедля!
Топот убегающих сапог стал ответом.
– Григорьич, – назидал царь посошному, – тебе надлежит поставить башню в семь ярусов в семь дней. Сделаешь?
– Боюсь, не управимся… – Выродков помял шапку.
– Ты ж Свияжск за месяц поставил, а тут какая-то башня! Делай, велю. Вельми надо. Не подведи. Озолочу! А не смогешь… сначала разрубят тебя секирой вдоль хребта, потом отсекут руки до мышек, потом ноги до колен, а напослед отрубят голову! И будешь лежать у всех на виду три дня непогребенным. На растерзание воронам!
Через неделю выросла красная башня.
– Уж больно кривобока, – покосилась Сююмбике.
– Сама торопила. – Царь нахмурился. – Я свое слово сдержал. Держи свое.
Царица глянула с поволокой, улыбнулась.
– Зазывай гостей.
Свадьба гудела. Медовуха лилась рекой. Пьяный люд валился под столы.
В разгар торжества Сююмбике шепнула жениху:
– Проститься с Казанью хочу.
– Тихо! – взвыл Иоанн, свадьба примолкла. – Царица прощаться будет.
Сююмбике поднялась наверх башни. Тысячи глаз неотрывно следили за восшествием. Уши ловили каждый стук ичигов. На вершине показалась царица:
– Прости меня народ казанский! Не серчай, ежели что не так. И помни свою несчастную дочь. Прости и прощай!
Раскинула «крылья» и бросилась вниз.
– Разбилась, конечно, – подытожил гид. –
