с Москвой, краснодарцы в шутку и всерьез предлагают перенос столицы края в Калтыг. Именно это «власть» не может мне простить, а не мое якобы криминальное прошлое. Оно у всех было такое. У всех, кто разбогател в девяностые, от этого никуда не денешься, с этим приходится жить всю оставшуюся. Кто-то ищет и находит оправдания, но… в отличие от назначенных олигархов, мне нечего возвращать народу – я у него не отнимал ни недр, ни заводов. Мне, конечно, хотелось тогда, чего греха таить, владеть нефтяными, газовыми месторождениями, на худой конец, металлургическими или угольными. Но не дали, не пустили, поделили среди своих. Вы знаете, я разбогател на поставках и переработке леса. Но я не вырубил тайгу, и там, по-прежнему, непролазные чащи, а не зияющие пустыни. Но это никого не волнует. Моя спонсорская помощь родному НИИ, а точнее одному отделу, в котором я раньше работал, привела к тому, что меня нарекли «мистером Зло». А ребята совершили настоящий прорыв! Занимаясь чисто экологической проблемой – восстановлением озонового слоя, фактически создали климатическое оружие. Сегодня повсеместно запрещенное, но доказать применение на практике бесконечно трудно. Пока американцы застраивали гектары Аляски антеннами, мы обходились одной-двумя с тем же эффектом. И для нас это была наука чистой воды! Но военные рассудили по-другому. Козлом отпущения сделали меня. Теперь вы-журналисты в каждом наводнении и землетрясении видите следствия применения этого оружия. Задним умом понимаю, есть изобретения, которые лучше не изобретать, открытия, которые лучше не делать, но мы были молоды. В нас бурлил энтузиазм, азарт, творческий зуд. Мы не могли и не хотели останавливаться. Не знаю, нанес ли я больший вред стране, миру, чем мои соседи по списку «Форбс», но вся моя оставшаяся жизнь – это некое замаливание грехов. Именно так я к ней отношусь…
Лугинин опустил глаза, тяжело вздохнул, шершавые пальцы подобрали подбородок.
– Все бизнесмены со временем замаливают грехи: кто-то строит храмы, кто-то учреждает Нобелевскую премию, а я тщу себя надеждой, что построил город-Солнце. Не по томазо-компанелловски, по-своему… Но что-то я с вами разоткровенничался. Мне это несвойственно.
Гольц почувствовала уходящий кураж собеседника, и дабы не допустить переменила тему:
– Кстати, а как вы определяете силу или слабость власти?
– Косвенным образом. По количеству астрологов, экстрасенсов, гадалок и тому подобному на душу населения. Чем их больше, тем власть слабее и наоборот. В Калтыге этот показатель на минимуме. А может, все дело в том, что у нас легко распознаются настоящие и «игрушечные», те, которым лишь бы срубить бабки? Ведь они подпадают под статью о мошенничестве.
– Но у нас даже в милиции работает экстрасенс.
– Если он – настоящий, грех не использовать дар в мирных целях. Но, боюсь, работы у него, как и у всей милиции, практически нет. Вообще, нагнетание страстей или успокоение – прерогатива вашего брата-журналиста. Именно
