подкатила к горлу, Гольц раздула щеки, силясь сдержаться.
– Петр Степанович, – обратился Лугинин к полковнику, – если можно, допросите нашу прославленную журналистку позже. Она, хоть и не звезда, но в шоке.
– Конечно, Михаил Иванович. Рад, что вы способны шутить.
– Константин Петрович, – олигарх быстро отдавал распоряжения, – пусть Юра отвезет госпожу Гольц домой. Всего доброго, Вера Павловна. Извините, что так вышло.
Женщина только кивнула, решив отложить дополнительную статью в долгий ящик. Начальник охраны отвел журналистку к гаражам. Коротко шепнул водителю в фуражке, тот отошел. За руль сел мужчина средних лет с азербайджанским налетом, в таком же костюме, как у главного телохранителя. Константин Петрович открыл заднюю дверь, Гольц проскользнула на сиденье.
– Вас отвезут домой.
– Нет. – Вера сглотнула слюну. – В редакцию.
– Как скажете.
Мягко завелся мотор. Телохранитель выудил из кармана диктофон, вложил в женские руки. Аристократично захлопнулась дверь. Представительский седан медленно покатил к воротам.
– Уехала? – Михаил Иванович вгляделся в лицо подошедшего начальника охраны.
– Да.
– Чувствую, прокатит она меня, как тогда в Давосе. Помнишь?
Давос. Конец января – начало февраля. Пять лет назад.
Зал кишмя кишел представительными леди и джентльменами. Голубая стена-фон, посредине громадный дисплей с надписью «World Economic Forum», сломанный обод колеса пронзил три синих «О». Опустевшая светящаяся трибуна. Кислая физиономия Клауса Шваба, развалившегося в желтом кресле, выслушивающего присевшего рядом индуса. Беглая английская речь, транслирующаяся на десятки языков в наушники собравшимся. Сотни видеокамер – под прицелом каждый сантиметр. Ни один жест, полувзгляд, соринка не ускользнут от всевидящего ока. Мужской парфюм соревнуется с женским в доминировании накондициорованного помещения.
Гладковыбритый Лугинин в пиджаке от Армани примостился с левого края, утонув в мягкости кресла.
– Вы на собственном самолете? – по-русски, между прочим, спросил сосед справа – шатен с окладистой бородкой.
Михаил Иванович бегло глянул на бэндж, не разглядел, но ответил:
– Нет. Зачем он мне? Я практически никуда не выезжаю.
– Строите коммунизм в отдельном городе? – Шатен усмехнулся.
– Просто пытаемся жить по Закону.
– По вашему закону?
– Уж, конечно, никак не по вашим двойным стандартам, – побрил миллиардер.
Борода больше не приставала.
«Опять «пешки». Каждый раз одно и то же: подсылают, обрабатывают… скоро начнут убивать. Да и черт с ними! Переживем. – Олигарх покосился на соседа слева. – Не удивлюсь, если сейчас заговорит этот старик с золотой заколкой на галстуке».
– Вы нам мешаете, Михаил Иванович, – зазвучал баритон слева. – У вас хватает ресурсов, чтобы мелко пакостить, но недостаточно, чтобы серьезно противостоять.
