они протолкались к двери.
У стенки рыжая тихонько беседовала с Лиловой Ангорой. Между ними лежала и пыхтела Мюриэл. Мерцание свечей прореза́ло в желтом лице женщины все новые морщины. Она не так уж и накрашена, отметил он, проходя мимо, и не так уж стара. Но шершавость кожи в неверном свете отдавала нелепой ненатуральностью. Поверх жакета (жакета он прежде не видел и не понял, как мог проглядеть; разве что чистое изобилие подсказало ему, что это не жакет) вились и вились и вились петли странной цепочки, какую носил Фауст, Кошмар, танцор, да и он сам.
Мюриэл гавкнула.
Он протиснулся в коридор позади Ланьи и впереди Джека.
Тедди улыбнулся им из-под кепки, точно механический череп, и придержал дверь.
Очень светловолосая девушка на краю тротуара прикусила костяшку и пристально на них уставилась.
Прохлада. Надо же.
Он пощупал, по-прежнему ли орхидея висит на шлевке, и тут девушка сказала:
– Извините. Мне ужасно неловко вас беспокоить, но… – гримаса ее держалась на честном слове, – Джордж Харрисон… он там? – и не удержалась. Серые глаза блистали очень ярко.
– Чего? А, да. Он внутри.
Ее кулак взлетел к подбородку, и она вздрогнула.
Позади него Джек как раз говорил:
– Господи Исусе, вы только посмотрите!
– И есть на что! – сказал Тэк.
– Вы сказали, он там? Джордж Харрисон, большой такой цветной?
– Да, он внутри.
И тут Ланья потянула его за локоть:
– Шкет, ты посмотри! Да посмотри же!
– Чего? А? – Он задрал голову.
Небо…
Он услыхал шаги, опустил взгляд; блондинка убегала по улице. Кривясь, он снова задрал голову.
…исполосовано чернотой и серебром. Дым, прежде такой низкий и необъятный, свился клубами, разодранный и разбросанный в вышине ветром, что не дотягивался до улицы.
Проблески луны расчертили истрепанное марево серебряной паутиной.
Он придвинулся к плечу Ланьи (она тоже глянула девушке вслед) – боку стало тепло. Ее короткие волосы задели его плечо.
– Я такого никогда не видела! – И затем громче: – Тэк, раньше такое бывало?
(Настанет день – и я умру, ни к селу ни к городу подумал он, но стряхнул эту мысль.)
– Ч-черт! – Люфер снял кепку. – С моего приезда – нет. – Куртку он перекинул через плечо и держал одним пальцем. – Как тебе нравится, Джек? Может, наконец распогоживается.
Они зашагали к перекрестку, по-прежнему любуясь.
– Я впервые вижу здесь… – И Ланья застыла.
Застыли все четверо. Он сглотнул – сильно; голова была запрокинута, и кадык неприятно дернуло.
В одной прорехе возник лунный диск; затем, когда прореху сдвинул ветер, он увидел вторую луну!
Взошла ниже, была меньше, в какой-то прибывающей фазе.
– Господи Исусе! – сказал Джек.
Дым
