– львы были как будто мокрые. Он костяшками правой руки мимоходом погладил каменный бок; теплый, точь-в-точь как Ланьино запястье, погладившее ему костяшки левой.
Как она находит дорогу? – удивился он, но спустя тридцать шагов подметил, что последний темный поворот предугадал и сам.
Далекий свет костра филигранью просочился сквозь листья. Ланья отодвинула их и сказала:
– Привет!
Мужчина без рубашки, с лопатой в руках, стоял по колено в… недовыкопанной могиле?
Другой, в расстегнутой джинсовой рубашке, стоял на краю. Девушка в мексиканской шали, подперев подбородок кулаками, наблюдала, сидя на бревне.
– Так и возитесь? – спросила Ланья. – Я приходила утром – вы с тех пор вообще не продвинулись.
– Дали бы мне копать, – сказала девушка.
– Да легко, – ответил гологрудый с лопатой. Стряхнул светлые волосы с плеч. – Как только мы тут раскочегаримся.
Девушка уронила кулаки между заплатанными коленками. Волосы у нее были очень длинные. В далеком свете не разглядишь цвет наверняка – что-то между бронзой и чернотой.
– Как вообще Джону в голову эти его проекты взбредают? – сказал тот, что стоял в рубашке на краю. – Я могу и в кустиках присесть.
Мужик с лопатой скривился:
– Он, наверно, переживает, что грязно. Ты посмотри сам! – И взмахнул полотном лопаты.
Но кроме дюжины людей, сидевших или стоявших у залитых огнем шлакоблоков, вне пузыря ночи, надутого костром, Шкедт не разглядел ничего.
– Вы хоть видите, что делаете? – спросила Ланья.
– Уж латрину-то, сука, выкопаем!
Лопата снова вгрызлась в землю.
– Знаете, – сказал тот, что стоял на краю, – а ведь я мог бы сейчас быть на Гавайях. Ага. Был шанс поехать, но я решил, что лучше сюда. В голове, бля, не укладывается.
Девушка на бревне вздохнула, будто ей уже надоело это выслушивать, ладонями оперлась на колени, встала и ушла.
– Ну правда. – Он нахмурился ей вслед, а потом на горку земли. – Твоя баба по-честному хотела копать?
– Да не. – Приземлилась еще одна кучка. – Это вряд ли.
Хлоп-хлоп, хлоп-хлоп, хлоп-хлоп, отстучали скатанные «Вести» по бедру. Подошел Джон и еще больше заслонил свет.
Тупп-фышш, тупп-фышш, профыркала лопата.
– Что-то слишком близко к жилью копают, – сказал Шкедт Ланье. – Это же латрина.
– Мне-то ты зачем говоришь? – ответила она. – Ты им скажи.
– Вот и я думаю, – сказал Джон и унял газету. – Ты считаешь, слишком близко?
– Ёпта, – сказал тот, которому хотелось на Гавайи, и прожег Шкедта взглядом.
– Слушайте, – сказал Шкедт, – делайте как хотите, – и отошел.
И тотчас споткнулся о ноги чьего-то спальника. Выпрямляясь, чуть не наступил еще кому-то на голову. В миллиметрах за кругом тьмы – бюро, гардеробы, кресла,
