из наших однокурсников подрабатывал ночным сторожем в соседней школе. Все взрослые парни тогда подрабатывали к стипендии, которой явно было мало, сторожами, грузчиками и прочими грязнорабочими. В школе, где Олег сторожил, мы тоже иногда стали собираться… дискотек, а тем более тусовочных клубов не было и в помине. Поэтому у нас образовалось два места для «тусовок». Комната в моей квартире и школьный кабинет в той школе, где работал Олег.
Деньги, оставшиеся после кафе, давно закончились, но приходила новая стипендия или кто-то получал оплату за свои «грязные» подработки, и мы снова и снова могли собраться и потусить. В общем, на ту самую «сдачу» мы собирались все пять лет нашей учебы.
Наступил ноябрь. В те времена мы шумно и охотно отмечали День революции. Никто, конечно, не радовался произошедшему в 1917-м и не считал тем днем, который стоит отмечать. Но так было принято. Как принято праздновать Рождество даже среди тех, кто не верит в Бога. Олег организовал несанкционированную тусовку на территории вверенного ему учреждения. Мы, как всегда, залезали через окно школы, приветливо распахнутое для прибывающих гостей. Центральный вход в школу был тщательно закрыт и ярко освещен прожекторами, и поэтому, чтобы не привлечь внимания милиции, было решено воспользоваться окном с задней стороны здания. Мы оккупировали пионерскую комнату, так как там было тепло и уютно, а главное – стоял магнитофон, и бодро раскупорили принесенные бутылки с дешевой шипучкой под названием «сидр». Большие круглые бобины школьного магнитофона, тихо шурша, крутились, издавая звуки, разрывающие ночную тишину аккордами гитары и хрипами Высоцкого, безумно популярного тогда. Через окно все время приходило, вернее переползало, пополнение. Ребята приводили каких-то девчонок, девчонки тащили за собой незнакомых другим парней. Максим уехал на праздники к дядьке в Москву, и я была без кавалера.
«…жалко, что нет Макса… – думала я время от времени, наблюдая за целующимися парочками. – Как бы он сейчас пригодился…» Целоваться хотелось больше, чем жить.
Вечеринка быстро набирала обороты, и через пару часов веселье достигло пика. Мы танцевали, повиснув на плечах кавалеров. Кто кому достался… Потом менялись и танцевали дальше. Потом откупоривали новые бутылки. Провозглашали тосты. И снова танцевали. Высоцкий давно сменился Джо Дассеном, любимчиком номер два после отечественного Владимира Семеновича. Джо пел на непонятном французском романтические мелодии. Его песни мысленно переносили нас на Елисейские поля. Потом Джо сменился кем-то душераздирающим. Мы прижимались к нашим партнерам все теснее и теснее. Кто-то запалил сигарету, которую, затянувшись один раз, передавали по кругу. Я тоже вдохнула аромат травы… и почти совсем потеряла ощущение реальности. Максим отошел на второй план. О нем я больше не вспоминала. Его будто и не было в моей жизни вовсе. Вокруг шевелились темные лица сокурсников и совсем незнакомых
