легко подсадил меня и раздвинул мои ноги в стороны. Я с ужасом наблюдала за его действиями как бы со стороны, не в силах не только сопротивляться, но даже издать хоть какой-то звук. Сознание слегка просветлело, до меня стали долетать спрятавшиеся в его закоулках предостережения бабушки о маньяках и ужасах, поджидавших меня в объятиях первого встречного. А это был. Первый встречный. Проясненный мозг давал приказ бежать, но пьяные ноги отказывались слушать. Я стала отталкивать уже расстегивающего брюки парня, но он был сильнее, и мои толчки в его плечо походили на борьбу муравья со слоном. Возможно, парень воспринимал их как ласки, а может, он вообще ничего не воспринимал. Скорее всего, так и было – он не обращал внимания на мое сопротивление, увлеченный поцелуями и стаскиванием обтягивающих его торс джинсов.
– Сейчас, сейчас, – говорил он, возясь со штанами, скорее самому себе.
Парень словно оправдывался, что все происходит так медленно, желая подбодрить, упросить потерпеть немного, пока он замешкался с молнией на брюках.
– Не надо… – пробормотала я, но мои слова, как и движения, остались неуслышанными, повиснув в воздухе.
Парень не снял с меня ни колготки, ни трусики. Он задрал и так поднявшуюся выше положенного юбку и лихорадочно рванул двумя толстыми пальцами тонкий капрон, с легкостью треснувший и образовавший приличную дыру. Затем сдвинул в сторону полоску трусиков, прикрывающую вход, и врезался в меня, словно в агонии… все произошло в мгновение быстро. Крепыш дернулся несколько раз. Что-то затрещало, как прорванные перед этим колготки. Затем раздался короткий рев раненого зверя, и все закончилось. По ногам потекло что-то горячее и липкое. Это была кровь, и парень сразу почувствовал это. Он протрезвел.
– Ты была девушкой? – удивленно бубнил хриплый голос в темноте. Это был озабоченный, удивленный, пораженный голос трезвого человека.
Мне восемнадцать. И девушка… Даже тогда это было странным.
Я ничего не ответила, оттолкнув его, и, всхлипывая, вышла из комнаты. Он, на ходу надевая джинсы, которые также тяжело натягивались, как и минуту назад стягивались, шел за мной, что-то объясняя.
– Ну ты че? Сказала бы… в самом деле… откуда я мог знать… что ты… ну, не молчи… – бубнил он у меня за спиной.
– Не волнуйся, – ответила я, не взглянув на него, – мне уже восемнадцать. И вообще… заявлять не собираюсь. И в ЗАГС не поведу…
После этого он быстро отстал, я содрала с себя порванные и грязные колготки и, надев пальто, ни с кем не попрощавшись, выскользнула из здания школы и поехала домой. Я совершенно протрезвела. Но тем не менее мысли путались, и я не могла сообразить, что произошло и что я чувствую.
В автобусе народу почти не было. Но мне казалось, все немногочисленные пассажиры только тем и заняты, что рассматривают меня. Почему-то я была уверена, что всем видно, каким постыдным
