таких я от тебя не слыхала! «Объем», – передразнила она его. – Где ты мудрости-то такой набрался? Кто тебя этому научил?
– Его звали обедать, а он пришел объедать, – тихо сказал Ванька.
Арина рассмеялась:
– Вот чудак! А такую слыхал ли: что беднее, то щедрее? Кружку молока от моей коровы выпьешь, ломоть хлеба от целого каравая съешь – не объешь, не боись!
Она вышла из избы, а Ванька с жадностью проглотил и хлеб, и молоко и почувствовал, что его снова клонит в сон.
– Вот, возьми чистую рубаху, а эту отдай, постираю, – вернулась Арина. Ванька всё исполнил, поблагодарил и направился в клеть. Уже выходя, он краем глаза заметил, что женщина прижала пропотевшую рубаху к лицу и плечи её дрогнули.
Упав рядом с Савкой, он мигом уснул и утром проснулся уже сам, до того, как хозяйка пришла их будить. Встал, с радостью осознав, что боль ощущается как неприятное, но лёгкое напоминание, сделал небольшую зарядку, умылся, оделся и впервые огляделся. Третьего дня он подумал про семейство Саввы, что они не бедные, но сейчас, посмотрев пристальней, Ванька понял, что это уже грань бедности. Да, двор был чистый и ухоженный, но хозяйственные постройки заметно обветшали и требовали мужской руки, на задах был огород, как у всех, но обработана и засажена далеко не вся земля, и это понятно: с такой-то оравой где ж время взять?! И помощники из них пока аховые. Холодея, Ванька подумал, что ведь у них есть и полоска в поле, которую надо бы сжать, чтоб не остаться без хлеба на зиму… В стороне стоял полуразвалившийся сарайчик, в котором парень с трудом признал баню. Он заглянул внутрь: всё было задумано как положено: парная, мыльня, сени, но пользоваться ей было категорически нельзя – ни мыться, ни стираться.
В ногу сзади ткнулось что-то тёплое – это был любопытный телок, были у хозяйки и овцы с ягнятами, похрюкивали свиноматки, куры бегали по двору, коняшка подавала голос, верный Дружок сидел в конуре, рядом намывали гостей пушистые охотницы за мышами – и всех надо было накормить и обиходить, для всех запасти корма, позаботиться, чтобы воды было в достатке…
– Когда же она всё успевает одна?! – парень был обескуражен.
– Савва, а кто был твой отец? – спросил он по дороге на поле.
– Он был хороший плотник. Рубил избы, часовни, колодцы мог сложить, церквы строил. Он и погиб-то, когда церковь строил для барыни… Сорвался и убился… Всю нутро отбил, кашлял кровью, да кровью и изошёл… схоронили. Маманя сама не своя была: двойняшам год стукнул, Аксютка со Стёпой малые совсем, да и я… неумеха… – шмыгнул Савка. – Руки у меня, понимаешь, как-то не так вставлены, не тем концом. Понимать понимаю, как делать, а выходит что… Боже упаси! Одна она старалась. Мир не очень помогал, потому как тятя гордый был, да и маманя… нрав у неё горячий. Так что помочи ждать неоткуда, – горько заключил отрок.
Ванька призадумался. Действительно, года три назад был такой случай: мастеровой сорвался с купола почти готовой церкви и не умер сразу. Лекаря к нему вызвали, да без толку, тот только рукой махнул… Вот, оказывается, кто это был… Как
