Сахар. Тот маленький жеребчик, которого Филипп купил тебе перед ссорой, как и обещал.
На миг я застыла с открытым ртом.
Когда ты уехала, он только плачет в кобылу, которую он купил тебе, – всплыл в памяти давний разговор с бабушкой, когда я лежала в больничной койке и показательно голодала.
– Но ты сказала, что Сахар – это кобыла…
– Я просто подумала, что Сахар – производное от Цукерпуппэ. Я дружу с логикой, в отличие от Филиппа и черного жеребца назвала бы как-нибудь по-другому.
– Такое чувство, этот конь – сумасшедший, – сказала я.
Сахар стоял, прижав уши и смотрел в пространство, опустив голову словно единорог и целился рогом в невидимого противника. Противника не было. Рога тоже. Но конь на кого-то пялился и сурово ждал.
– Что происходит? – спросила я.
Ответить она не успела: задрав тщательно вычесанный хвост, Сахар пытался сосредоточиться и выжать из себя кучу.
– Не смей! – ухватив его за повод, я оттащила его подальше с дорожки, в сад, где садовник расположил компостную кучу. – Вот тут гадь, сволочь! Иначе, я тебя выкуплю и на городские катания туристов перепродам!
Взглядом Сахара можно было разрубить пополам. Я устояла. С той стороны посигналили. Приближаясь к подъездной дорожке, Сахар вновь воспрял духом и задрал хвост.
Выматерив его, я сунула приехавшему конюху повод и, захватив какое-то ржавое ведро, пошла за своим говнистым подарком, держа ведро наготове. В душе росло неприятное ощущение, что в эту лошадь вселился не какой-то там чужеродный демон, а самый, что ни на есть родной. Сахар вел себя точно так же, как я сама.
– Тоже, что ли, сидишь без секса? – спросила я, стараясь идти таким образом, чтоб не попасть под заднюю ногу Сахара.
Он не сдавался. Он не хотел идти сюда подо мной, я его заставила и сломала. Теперь он всеми силами заставлял меня раскаяться в насилии над его гордой волей. Я сорвала пару яблок и когда Сахара сунули в фургон, дала ему первое. Конь удивился, поворотил морду, но я не убирала яблоко, пока он его не взял.
Фургон закрыли, Сахар презрительно дожевывал яблоко и не смотрел на меня.
– А где Филипп? – спросил конюх. – Граф говорил, что вы уехали вместе…
Где он?!
Темнело.
Граф себе места не находил.
– Господи, – бормотал он, расхаживая туда-сюда у конюшен. – Мой мальчик. Что-то случилось, уверен! Что-то случилось… Ну, как так? Почему именно он?
Марита предлагала прочесать лес с собаками, говорила, но муж сказал, что если конь не может идти, то с ним все кончено. Искать не имеет смысла.
– Сама пойми, если бы Филипп упал, он упустил бы лошадь. И Цезарь пришел бы. Он прекрасно знает дорогу домой! Если он не пришел, он не сумел встать.
Марита расплакалась, – ее по-прежнему больше волновал сын.
– Почему ты села на Сахара? – напустился Себастьян на меня. – Почему ты Цезаря
