та заберет ее с собой, а через пять дней бабушка сообщила внучке, что мама вернулась в Италию. С тех самых пор мать в жизни девочки появлялась раз в год второго января. Теперь уже взрослая Мария ненавидела этот день, ведь пять лет назад он стал и днем смерти ее любимой бабушки.
В тот год Маша и баба Тоня как обычно готовились к Новому году. Маша купила бабушке невероятный пуховый платок, и ей не терпелось вручить подарок, а баба Тоня что-то усердно вязала, закрыв дверь своей комнаты. Маша знала, что она мастерит ей подарок, так уже было заведено последние годы, бабушка стала совсем старенькая и редко выходила из дома. Маша очень боялась за ее сердце, за последний месяц она уже дважды вызывала скорую помощь и поэтому всячески ограждала бабу Тоню от волнений. Девушка очень не хотела, чтобы приезжала мать, с ее вечными придирками, упреками и скандалами, но как сказать ей об этом она не знала.
Мать прилетела точно в срок, второго января, она сразу же из аэропорта заявилась к ним домой, благоухающая, покрытая золотом и мехами. Маша молча выслушала очередную порцию наставлений, о том, что она плохо одевается, в ней нет грации, изящества, шика, что она похожа на своего отца.
– Я всегда знала, что совершила роковую ошибку, когда решила тебя родить. По-моему, было преступлением иметь детей от твоего отца. Вот от Анхеля – другое дело. Смотри, каким у нас Мигель красавцем стал.
Она достала из сумочки крокодиловой кожи фото младшего сына.
– Ну, смотри же!
– Я смотрю, мама.
– Знаешь, я хотела вас познакомить, но потом решила, что для мальчика это будет слишком большое потрясение.
– Ты надолго приехала?
Маша отпила чай из блюдечка и мать поморщилась.
– Сколько можно тебе говорить, что чай надо пить из чашки.
Она изящно взяла фарфоровую чашечку двумя пальчиками за позолоченную ручку и сделала глоток.
– У вас просто отвратительный чай, ты же знаешь, что я такой не пью, могла и побеспокоиться к моему приезду.
– Машенька, доченька, – раздался из соседней комнаты слабый бабушкин голос.
– Иду, бабулечка!
Маша вскочила с табурета, и ринулась к бабушке.
– Ой, а я думала, что старуха уже того, – скорчила обиженную мину Ада.
– Замолчи! – зашипела девушка, обернувшись.
– Как ты с матерью разговариваешь, Мария! Немедленно проси у меня прощение!
Ада встряхнула своей роскошной белокурой шевелюрой.
– Тебе лучше уйти, – прошептала Маша.
– Что!? Ты меня гонишь! Да как ты смеешь!? Ничтожество! Живешь со своей старухой, сама уже воняешь как старуха, выглядишь на пятьдесят лет…
– Пошла вон! – раздался бабушкин голос в коридоре.
– Это ты мне? – Ада, наконец, поднялась с табурета
