диких, пыли было бы значительно меньше. Если они не нашли способ объединиться и собрать целую армию. Что весьма сомнительно. Впрочем, если там армия диких, то понятно, почему группа Макса опаздывала на два часа. Другим объяснением могла быть поломка буера, но Кирилл давно следовал правилу, что надеяться надо на лучшее, а готовиться к худшему.
Мальчишка-наблюдатель Открыл большой деревянный кейс, достал из него азимутальную монтировку для телескопа, разложил треногу, а затем установил на нее высокоапертурный рефрактор с оборачивающей призмой для удобства наблюдения за наземными объектами. Держать телескоп на монтировке постоянно было нельзя – вездесущий песок неизбежно замутнял линзы и забивался в зазоры фокусировочного механизма.
– Видны мачты! – сообщил мальчишка, глянув в окуляр телескопа. – Это наши!
У Кирилла отлегло от сердца.
«Все же там буера, – подумал он. – Просто поломка. Обычная поломка».
Но между тем глубоко внутри что-то царапнуло, вызвав ощущение непонятного разочарования. Вроде все хорошо, но Кирилл не мог отделаться от мысли, что добрая весть о показавшихся из-за горизонта мачтах убила в душе какую-то неясную надежду. И лишь через несколько секунд стало ясно, что это была надежда на какие-то изменения. Именно эта надежда когда-то побудила Кирилла покинуть бункер, не смотря на страх заражения. Она не давала сдаться, когда мутировала Рита после трех лет жизни вместе. И она же позволила устоять, когда погиб Вадим Семенович, которого Кирилл по собственной воле принял за отца. Надежда на изменения, на шансы. Но чем больше проходило времени, тем меньше от нее оставалось. И через двадцать восемь лет поселок выживших, сохранивших искру цивилизации, превратился в поселок обреченных. Потому что, не смотря на все надежды, не менялось решительно ничего.
Шли годы, Кирилл зачал множество детей со многими женнщинами, давая Клану шансы на выживание, он хранил в себе знания старого мира, превращая их в умения для других. Но он старел. И когда смерть заберет его, Клан обречен. Потому что всего лет за пять от знаний и умений ничего не останется в быстрой смене поколений. Клан неизбежно покорят дикие, мужчин убьют или обратят в рабов, женщин разберут по гаремам, чтобы нежностью их тел скрасить бессмысленное существование нового мира и продлить агонию человечества бурным деторождением.
Стоило Кириллу об этом подумать, наблюдатель выкрикнул:
– Верблюды! С нашим караваном едут трое диких верхом! Макс держит удобную для всадников скорость.
Кирилл не поверил ушам. В самом прямом смысле. В первую секунду он решил, что под действием невеселых мыслей впал в дремотное состояние, и ему выкрик послышался. Кирилл помотал головой, но ничего не изменилось.
Чувствуя, как разгоняется сердце, он шагнул к телескопу, отстранил мальчишку, вернул ему бинокль, а сам прильнул к окуляру мощной оптики. Воздух дрожал и плыл волнами, сильно скрадывая подробности, не смотря на широкую апертуру
