вечные зачеты, экзамены, сессии и конспекты. Душа пела, мир прекрасен, будущее выглядело заманчивым и необыкновенным. Вот только девушки не было, и это единственное, что немножко омрачало, но прямо сейчас даже такое положение не расстраивало. Все было замечательно, и все было впереди.
Часть 2. Учись, студент!
Наверное, самым ярким воспоминанием со школьной поры осталась покупка очков. Точнее, не сама покупка, и даже неправильно назвать это воспоминанием – это был жизненный этап, который нужно было просто пройти, сжав зубы и сохраняя беззаботность. Где-то в середине седьмого класса зрение упало настолько, что даже со второй парты разобрать написанное на доске не представлялось возможным. В принципе, таких «счастливчиков» было столько, что первых двух рядов на всех не хватило.
Очки выбирали всей семьей. Главный принцип, на котором строились покупки, – каждая вещь должна быть практичной и недорогой. Причем изначально она должна быть недорогой, а уж практичность принимается как неизбежное следствие первого пункта.
– Отлично сидят. – Папа придирчиво меня рассмотрел. Покрутил оправу и добавил: – Надежная.
– Тебе идет. Сразу видно, что умный. – Эта составляющая для мамы всегда была главной. Меня же периодически беспокоил вопрос, можно ли быть умным и красивым одновременно.
Первое правило, которое я усвоил с детства, – не расстраивать родителей и скорее сбежать из магазина. Дело не в том, что было безразлично, и не в том, что рассматривать себя в зеркало как-то глупо и не очень удобно, главное – не расстроить родителей, тем более когда им нравится. Я даже не смотрел на себя, думая лишь о том, что вариантов особо и нет. Ошибку я понял уже дома, но изменить ничего не мог. Сказать, что очки не понравились, – значит не сказать ничего. Массивная, тяжелая пластмассовая оправа непонятного цвета. Она казалась не то черно-синей, не то черно-коричневой в странных разводах, а с расстояния пары метров приобретала цвет грозовых туч перед ужасным ливнем. В принципе, такие очки можно найти у любого дедушки лет семидесяти, но там они ко всему с отломанной дужкой и резинкой вместо нее, чаще всего из трусов. Из зеркала на меня смотрело лицо ботаника, который вместо подушки использовал пару томов «Война и мир», на ночь перечитывал Иммануила Канта, а потому чах не по дням, и теперь остались только глаза, скрытые за большими темными очками.
Обведя взглядом класс вооруженный отличным зрением, я сложил очки в футляр и спрятал. У одноклассников оправы впечатляли: металлические, золотистые, с тоненькими стеклами. Вспомнив цены, лишь тяжело вздохнул и вернулся к испытанному методу улучшения зрения. Постоянно щуриться и помогать себе пальцем делать тоненькую щелочку, чтобы видеть лучше. Было неудобно, но намного лучше, чем сидеть в ужасных очках. К концу дня глаз немного болел, но, увы, красота требует жертв.
В институте пришлось оставить и стеснительность, и комплексы. Щуриться в огромной аудитории можно было сколько угодно, но увидеть ничего не получалось. Через какое-то время, когда показалось, что внимания на меня уже не обращают, я порой даже забывал их снимать. Потихоньку
