style="font-size:15px;"> – Моему первому помощнику. Без помощника мне никак не обойтись, Дьюк. Не могу же я все время бодрствовать. Я бы с радостью назначил помощником тебя, но ты ведь не хотел иметь с этим ничего общего. Поэтому мне пришлось поднатаскать Джозефа. Он знает, где что находится, как что действует, как что починить. Таким образом, он мой заместитель. Что ты на это скажешь? Согласен ли ты подчиняться ему так же, как мне? Без пререканий?
– Обещаю, – медленно проговорил Дьюк.
– Хорошо. Но обещание, данное под давлением, ни к чему не обязывает. Существует другая форма подчинения, которая применяется в случае насилия и тем не менее имеет силу. Ты, как юрист, должен знать, о чем я говорю. Я хочу, чтобы ты дал клятву заключенного. Клянешься ли ты подчиняться обстоятельствам до тех пор, пока мы не сможем покинуть убежище? Это честное соглашение: твоя клятва в обмен на то, что мы оставляем тебя здесь.
– Клянусь.
– Благодарю. Тогда запирай дверь и застегивай брюки. Джозеф, можешь убрать автомат.
– Хорошо, босс.
Дьюк запер дверь, привел в порядок брюки. Когда он повернулся, отец протянул ему пистолет.
– Зачем это? – спросил Дьюк.
– Соберись с мыслями. Если твоя клятва ничего не стоит, то лучше нам узнать об этом сейчас.
Дьюк взял пистолет, вытащил из него обойму, оттянул затвор и поймал выскочивший из патронника патрон. Взглянув на него, Дьюк сунул патрон в обойму, вставил ее – и вернул перезаряженный пистолет отцу.
– Моя клятва остается в силе. Держи.
– Пусть останется у тебя. Ты всегда был упрямым мальчишкой, но никогда не был лжецом.
– Ладно… босс. – Сын положил пистолет в карман. – А здесь довольно жарко.
– Будет еще жарче.
– Да? И какую же дозу мы, по-твоему, получаем?
– Я имею в виду не радиацию. Огненный шторм. – Мистер Фарнхэм подошел к месту стыка двух отсеков, взглянул на висевший там термометр, затем на часы. – Уже восемьдесят четыре градуса[3], а с момента нападения прошло только двадцать три минуты. Значит, будет еще хуже.
– Насколько хуже?
– Откуда я знаю, Дьюк? Я не имею понятия, на каком расстоянии от нас произошел взрыв, сколько мегатонн было в бомбе, насколько далеко распространилось пламя. Я даже не знаю, горит ли над нами дом или его снесло взрывом. Нормальная температура в убежище – около пятидесяти градусов. Так что все это выглядит паршиво. И ничего с этим не поделаешь. Хотя, впрочем, кое-что мы можем сделать. Раздеться и ходить в шортах. Так я и поступлю, пожалуй.
Он прошел в соседний отсек. Девушки все так же сидели на койке, крепко обнявшись. Джозеф устроился на полу, прислонившись спиной к стене. На руках у него лежал кот. Карен взглянула на отца широко открытыми глазами, но ничего не сказала.
– Ну, детки, можете вставать.
– Спасибо, – сказала Карен. – Для объятий здесь довольно жарко. – Барбара разомкнула руки, и Карен выпрямилась.
– Ничего не поделаешь. Вы слышали, что произошло?
– Какая-то
84° по Фаренгейту приблизительно равны 29° по Цельсию. –
