были сбиты с толку северным сиянием. Ну как, будешь играть? Или сдаешься?
– Ммм… мой партнер сыграет за меня. Я занят.
– Ты не будешь потом оспаривать ее проигрыш?
– Конечно нет.
Барбара обнаружила, что уже сидит за столом. У нее было такое чувство, что все это происходит во сне. Она взяла карты своего партнера и взглянула на них:
– Твое слово, Карен.
– О черт! – воскликнула в сердцах Карен и пошла с тройки треф.
Дьюк взял карты «болвана» и разложил их по мастям.
– Какую карту со стола?
– Все равно, – отозвалась Барбара. – Я играю в открытую за двоих.
– Может, лучше не надо?
– Да тут без вариантов. – Она показала карты.
Дьюк взглянул на них.
– Все ясно… – сказал он. – Не убирайте их, отцу тоже будет интересно посмотреть. – Он что-то прикинул в уме. – Здесь примерно двадцать четыре сотни очков. Отец!
– Да, сын?
– Я выписываю чек на четыреста девяносто два доллара, и пусть это будет мне уроком.
– Нет такой необходимости…
Свет погас, пол вздрогнул под ногами. Барбара почувствовала, как что-то страшно сдавило ей грудь. Она попыталась встать, но не смогла устоять на ногах. Вокруг грохотали гигантские поезда подземки, и пол вздымался, как палуба корабля в море.
– Отец!
– Я здесь, Дьюк. Ты ранен?
– Не знаю. Но чек мне придется выписать уже на пятьсот девяносто два доллара!
Подземный гул не смолкал. Сквозь рев и грохот Барбара услышала, как мистер Фарнхэм усмехнулся и сказал:
– Забудь об этом. Доллар только что обесценился.
– Хьюберт! Хьюберт! Где ты? – послышался пронзительный голос миссис Фарнхэм. – Хьюберт, останови это!
– Иду, дорогая.
Тьму прорезал тонкий луч фонарика и двинулся по направлению к койкам. Барбара подняла голову и увидела, что это хозяин дома на четвереньках, держа фонарик в зубах, пробирается к супруге. Достигнув койки, он принялся успокаивать жену, и скоро ее крики стихли.
– Карен!
– Да, папа?
– Ты в порядке?
– Да, только синяки. Мой стул опрокинулся.
– Прекрасно. Тогда включи аварийное освещение в этом отсеке. Только не вставай. Передвигайся ползком. Я посвечу тебе фонариком. Потом возьми аптечку и шприц и… Ох-х! Джозеф!
– Да, сэр?
– Ты цел?
– Все в порядке, босс.
– Позови-ка своего лохматого Фальстафа. А то он прыгнул на меня.
– Просто он хочет выразить свое расположение к вам.
– Да-да. Но мне не хотелось бы, чтобы он выражал его в то время, когда я делаю укол. Позови его.
– Сию секунду. Док! Ко мне! Док! Док! На́ рыбку!
Через некоторое время грохот стих, пол перестал качаться
