style="font-size:15px;"> – Клянусь защищать Велию Церковь от любой опасности… Во имя Господа Нашего… Аминь.
Двери церкви Святого Якова отворились. Герцог и его сопровождающие исчезли внутри, под величественный ударный выпад труб, под дождь из живых цветов, полыхавших в воздухе летними красками и стиравшихся под ногами в пыль, под обильные слезы жителей и вскрики экстаза, наэлектризовавшие пространство Средневековья. Упоение достигло своего всеобъемлющего апогея, опустошая изнутри, сметая все барьеры и преграды. Наступила пора разгулья и празднования.
Глава 4
– Башня, на которую выделили деньги – это ведь Гаагская башня? Башня церкви Святого Якова? – Гарс промокал расшитым платочком челку, слипшуюся от пота, – Мы – только что – были свидетелями как дали воплощение в жизнь одному из главных символов города?
На площадь выкатили бочки с вином. В воздухе аппетитно пахло обжариваемой дичью. Перед таверной установили длинные ряды столов, и путешественники, в числе других празднующих, оказались на лавке. Готовящаяся еда тоже была от герцога, так что ее качеству можно было доверять. Но Хелин все равно бы предостерегла от нее туристов, острая и грубая пища была совсем не той, к чему привык желудок ее современников.
– Не устаю поражаться этим контрастам, – делился консул, когда была произнесена молитва и все сели; за гомоном его было почти не слышно, – Вроде дремучее время. Безнадежное. Темное. Живешь – проклинаешь все на свете. А потом – раз! – и открываешь что-то удивительное.
– А что еще тебя здесь удивляло? – придвигаясь к нему, поинтересовался Годарт, пользуясь возможностью выведать больше про средневековые порядки.
– Я пока не рассказывал? – уточнил Гарс.
Ученые покачали головами.
– Хм, надо подумать. Чаще это небольшие открытия. Например, неожиданное количество образованных и смышлёных людей. Неплохая степень личной гигиены, – хотя, конечно, не как у нас с вами, но лучше, чем ожидаешь, гораздо. А какая впечатлительность и эмоциональность – вспомните шествие. И… – он поискал слова, – люди, в целом. Дико, ужасно противоречивые. То размахивают мечами, то самобичуют себя и принижаются. Все эти вопли Господу, бесконечные стенания – ну, вы знаете – клятвы, мольбы об искуплении погрязшей в нечистотах души. Проклятия в сторону одних людей, поддавшихся искушениям, которые для других недоступны, – Гарс немного расходился. Хелин про себя давно отметила, что в другом времени речь консула органично наполнилась местными словечками, которые тут и там выползали, – Еще, бывает, подвергнут себя ограничениям и обетам – все ради спасения, как же, – а затем пускаются в разнузданность, и попробуй их останови. Я пытаюсь влиться в это общество, но это как… А слуги – вообще шельмы, – после паузы глубокомысленно закончил он.
– А из событий? – спросил Годарт, приверженец дела, а не философии.
– Надо
