только в четвертый класс. Нахалка Таська заявила:
– Я Ваську возьму. Куда его денешь, паразита?
Атаман мазнул брезгливым взглядом хорошенького красногубого Ваську, но не успел ничего сказать, как Таська заверещала-запричитала:
– Ну, ты! Да он все соображает! Смотри, какой он здоровый, я еле-еле поднимаю уже! Ему уже пять… будет! Вот, на Первомай! Ой, нет, на седьмое.. Да, седьмого ноября! Скоро-скоро!
Атаман Леха был строг, но умел учитывать обстоятельства, а, главное, с Таськой было связываться – себе дороже.
– Это самое… Я там поджигать буду… кое-что. Это тайна, сечете? Молчать надо будет до могилы всем! Мало ли что… Понятно? Сечешь, Васька?
Васька вроде бы сек, бешено закивал головешкой, стуча подбородком по маломощной груди.
– Ну, ты, башку оторвешь! – прикрикнула Таська как ни в чем не бывало, и спасибо не сказала! Гордо тряхнула толстыми каштановыми косами, закидывая их за спину. Жорка и Саша насупились, в который раз бессильно, безмолвно вопрошая себя: да почему это командует какая-то девчонка, какая-то там Таська… Ну, понятно, вопрос из разряда вечных.
Компания пошла за дом, за сараи, к границе с соседним санаторием. А ею-то и был овраг. Таська заходила туда с девочками каждую зиму, субтропическую, дождливую, с нечастым несерьёзным снегом. Уже в январе здесь появлялись крохотные, нежные цветы. Так чудесно было отыскивать на влажных склонах незаметные лиловые клювики: кустики фиалок… А еще россыпи душистых примул («барашек» по-местному), ярко-розовые фонарики цикламенов! Особенно ценились подснежники – такие хорошенькие белые колокольчики…
Ребята спускались по тропке всё ниже, ниже. Ближе к немолчному клёкоту чистого ручейка под нависающими корнями деревьев и вековыми валунами в мягком панцире мха. Вот замечательное потаённое местечко – такой каменистый узкий каньончик. А дальше по течению ручья нагромождение камней, серый песок вокруг озерца. И всегда здесь такая тишина! Только позвякивает вода, не задерживаясь в своей ямке, сбегая вниз к морю, да редко-редко доносится отдаленный шум, гудки. Что-то там наверху проехало по Курортному проспекту, паровоз пропыхтел внизу…
– А как называется наш ручей? – вдруг спрашивает Таська.
– В науке географии такие маленькие ручейки не имеют названия, – поторопился с ответом Саша.
– Не-а, я знаю как – Черныш! Потому что море – Чёрное, понял? – самоуверенно объясняет Таська и тут же сама смеётся:
– Вообще-то нет, не Черныш, вон он какой, точно стеклянный!
– Ти-ха! Разговорчики! – Лёха, развязав мешок, достаёт стопку старых газет, вынимает из кармана грязноватый свёрток. Что это в нём?!
– Из кабинета химии спёр, – загадочно–небрежно поясняет он, – сверху накрутим ещё газет. Да вы сами давайте, крутите! Что я вам нанялся всё делать? Я пока курну.
Уступив ассистентам,
