толкнул Сеню в грудь и рванул альбом на себя. Я, в свою очередь, выдрал альбом у мужика. Торговец замахнулся на меня. Я закрылся тяжёлым альбомом, и мужик попал по нему кулаком, но сразу же вцепился в альбом и снова потянул его к себе. Я не отдавал. Сеня схватил мужика за шею. Мой друг технически верно выполнял удушающий приём и шипел:
– Держи монеты, держи! Щас он вырубится!
Но мужик был крепкий. Завязалась борьба. Я тащил альбом с монетами на себя. Сеня душил мужика, чтоб он вырубился. Мужик рычал, никак не вырубался и альбом не отдавал. Машина раскачивалась. Я всё же отобрал у мужика монеты и решил открыть дверь машины, но когда я извернулся, чтоб это сделать, наш противник зарычал, сделал отчаянный рывок, так что даже Сенин захват не смог его удержать, и выдрал у меня альбом. Но Сеня тут же выхватил у него монеты, будто мы спасовали друг другу мяч.
Мы выскочили из машины. Мужик выпрыгнул за нами и заорал:
– Я вас порву, сволота!
Сеня врезал мужику кулаком под дых. Торговец сломался пополам, провалился в открытую машину, как в яму, и застрял на полу между передними и задними сиденьями.
Мой друг выхватил из кармана складной нож и принялся кромсать альбом. Мужик крутился в машине, худые ноги в задранных штанах торчали из открытой дверцы. Пытаясь выкарабкаться, мужик бранился. Если передать его речь вкратце и без ругани, то получится вот что: он грозил нам карами властей, он обещал, что нас будут без устали гнать в ночи с факелами и свирепыми гончими псами, и в конце концов он предрёк, что мы погибнем в тюремной камере от страшных и крайне позорных пыток под свист и улюлюканье криминалитета самого низкого пошиба.
На помощь мужику уже спешили его коллеги: толстяк в клетчатом берете и кожаной куртке и плюгавый мужичок в камуфляже.
– Режь дальше! – сказал мне Сеня и сунул мне в руки нож.
Я в спешке вырезал из альбома листы с нашими монетами и запихивал их в рюкзак, сокрушаясь, что излишняя честность нас до добра не доведёт.
Арсений выхватил нунчаки и ринулся противникам навстречу.
Он мастерски крутил японское оружие и выкрикивал:
– От винта! Руки отрублю!
Сеня привёл мужиков в замешательство. Толстяк близко не подходил, он раскачивался как боксёр, опустив голову и сжав кулаки, а плюгавый мужичок бегал вокруг Сени и вопил:
– А ну, брось её, на хер, манду эту, сраный ниньзя!
Нунчаки чертили в воздухе восьмёрки, и грозно лязгала стальная цепь.
Я бросил разодранный альбом на асфальт и крикнул:
– Готово!
Толстяк не выдержал. Он заревел как бык и кинулся на Сеню. Сеня швырнул в него нунчаки и побежал. Оружие хлестнуло толстяка в лицо и разбило ему нос. Толстяк споткнулся и рухнул на колени. Нунчаки лязгнули, упав перед ним на асфальт.
Мы бежали через дорогу на красный свет. Я оглянулся: щуплый мужичок поднимал толстяка с окровавленным лицом. Обобранный нами торговец кричал нам вслед и грозил кулаками.
