Оказавшись сзади, снимали на камеру альтера и одновременно звонили знакомым. «Не поверишь, кого я сейчас видела!» Чудо-юдо ты видела. Чудовище Франкенштейна.
– Я не животное, – сказал я, продолжая стоять неподвижно.
Таможенник вздрогнул.
– Пойдём! – Нортонсон потянул меня за рукав.
– Я не животное! – повторил я.
Ладони вспотели. Я едва успел «поймать» рефлекс – и не позволил им стиснуться в кулаки. Нервное. Но со стороны это могло выглядеть угрозой…
Нортонсон продолжал тянуть меня. Несильно. А мог бы… Это же Служба Безопасности – наследники полиции!
– Я не животное.
– Конечно, – тихо ответил таможенник. – Простите…
Тогда я позволил Нортонсону увести меня. А в коридоре осознал, что извиняться надо было всё-таки мне.
Фуд-корт
– Кто для тебя важнее всего?
– Чего?
– Важнее всего? В жизни?
Разного я ожидал, но не такого вопроса! Тем более от лейтенанта Нортонсона.
Мы направлялись из таможни обратно на уровень порта, но зачем-то свернули в сторону фуд-корта. Схема станции, подмигивающая со стен, подсказала, в чём дело. Нортонсону был нужен переговорный пункт – туда мы и вышли. Узкие кабинки были расположены напротив разноцветных столиков и буфетных стоек.
Здесь была лучшая связь – прямиком из СубПорта. Со всеми станциями, которые были сейчас доступны. И в отличие от общения по альтеру, здесь можно было поговорить без посторонних. Типа меня.
У половины кабинок стенки были матово-непрозрачны – заняты. Мы остановились рядом со свободной. Я разглядел внутри кресло на высокой ножке и буфетную полку с напитками в мягких бутылках. И сэндвичи. Я прищурился, пытаясь разобрать, с чем они были. Не то чтобы я был голоден – просто любопытно… И тут Нортонсон задал свой сакраментальный вопрос. В первый раз, после «Дхавала» и лаборатории, он смотрел мне в глаза. И голос у него был неожиданно мягкий, извиняющийся.
– Не знаю, – честно признался я. – Проф-Хофф… Профессор Хофнер, наверное. Он важен.
– Хорошо. Профессор Хофнер, – кивнул лейтенант и оглянулся на кабинку. – Поклянись его здоровьем, что ты будешь молчать, пока я звоню.
– Э? – только и смог выдавить я.
– Поклянись его здоровьем, что ни с кем не заговоришь, – потребовал мой сопровождающий.
«Какой у него ласковый голос!.. От злости», – догадался я и поспешно выполнил требование:
– Клянусь.
Не стал прибавлять, что не верю в клятвы. Не верю в мистическую связь между своими обещаниями и здоровьем профессора.
Почему он не попросил по-нормальному?
Понятно, почему. Лейтенанта заметно встревожила моя выходка у таможенника. Я и сам от себя такого не ожидал.
