был им не чужд: верить в Бога, так же, как и всякого рода вождям – мелким и помасштабнее, в принципе не опасно, хотя и затруднительно из-за множества ограничений, связанных с этим.
– Обрати внимание, Ломброзо, – заметил Скот, когда мы входили в бабулин дом, – классики научного коммунизма утверждают, что война есть продолжение политики, а я говорю, что секс есть продолжение экономики, ибо женщин в первую очередь интересует размеры нашей шишки.
– Да, но еще больше их интересуют размеры твоего кошелька, – возразил я. – Чем больше у мужчины денег, тем сексуальнее он в глазах женщины.
– Это как в Польше, – поддержала меня тетя Клава за стеной. – У кого больше, тот и пан.
– Именно! – оживился Скот. – Устами женщины глаголет истина.
3
Искандер был нашим общим знакомым, будущим архитектором, а ныне студентом с большими амбициями. С женой Полиной он жил напротив бабкиной комнаты. Полина была постоянным партнером бабки по утреннему лаю. Если бабку мы считали гроссмейстером одиночного лая, то Полине без преувеличения можно было присвоить звание абсолютной чемпионки Средней Азии.
Скот знал, что у Полины есть подружка, а сам Искандер не прочь заложить за галстук. Если Скот любил бесплатно поесть, то Искандер любил «на шару» выпить и, когда ему это удавалось, становился покладистым и добрым малым: выпьет рюмку «Столичной» – и рассказывает про архитектурные памятники Неаполя, выпьет другую – и засыпает. И тут уже можно было спокойно строить конструктивные отношения с его женой Полиной – свободной женщиной и поклонницей классического балета.
У этих жизнерадостных супругов мы и решили провести банкет.
О дамах, по расчетам Скота, должна была позаботиться Полина.
У бабули мы принарядились и побрились. Скот обильно мылил пухлые щеки и подшучивал над старушкой:
– А что, старая, помирать-то не страшно?
– Как же не страшно, – оживилась бабка. – Клавка вон опять мою кастрюлю пожгла, кобыла шалая!
– А пожить-то еще хочется? – интересовался Скот.
– Все мы умрем, – отвечала бабка, – и ты, милок, помрешь. – Она ткнула ему жестким пальцем в грудь.
Такой поворот беседы Скоту явно не пришелся: он не верил, что человек с таким членом, как у него, может быть простым смертным. Скот отмахнулся от старушки и полез с философским вопросом ко мне:
– Джордж, – сказал он, – просто не верится, что мы когда-нибудь покинем сей бренный мир.
Ему хотелось, чтобы я утешил его, вселил надежду.
– А ты спроси у Клавки, – сказал я, – она все знает.
Клава была собутыльницей нашей бабки и считалась в городе лучшей гадалкой по вопросам судьбы и случая.
– Судьба капризна, а случай пагубен для нас, – убеждала она своих клиентов и для пущей
