Так я мог оставаться незамеченным, я видел всех, меня не видел никто. Я чувствовал себя как в театре. Я замирал, дожидаясь момента, когда в полу зашторенном окне появлялись молодые женщины которые словно для меня одного устраивали сцены переодевания, и в эти мгновения я забывал обо всем на свете и больше не чувствовал себя одиноким – страх темноты отступил, из врага она стала моим союзником. Я желал этого одиночества, ждал наступления темноты, как лучшего времени, когда наступало время моей «охоты». Случалось, что женщины обнаруживали, что за ними подглядывают и подыгрывали мне. По большей части это были недавние выпускницы педагогического училища, которым так же как и мне нечем было занять себя и они развлекались тем, что инсценировали сеансы любительского стриптиза специально для меня. Благодаря им я преодолел свои страхи и зависимость от материнской любви. Ее вытеснила гораздо более сильная зависимость от женского тела.
Моя мама была молодой женщиной с яркой внешностью и сильным темпераментом, и в ее жизни было достаточно много приключений, если судить по тем мужчинам, которые время от времени появлялись в нашем доме.
С одним из них – евреем по национальности, мама собиралась связать свою жизнь. Мужчина работал экономистом на каком-то небольшом заводике. В его управлении был автомобиль Москвич-комби. Однажды мы поехали с Фогелем в совхоз и полностью забили арбузами кузов его «Москвича». Эти арбузы мы спустили в подвал, я мечтал о том, что арбузы сохранятся до Нового года, но арбузы закончились раньше.
У Фогеля был родной брат, который получил восемь лет за финансовые махинации. Меня настораживало то, что в семье человека, с которым мама планировала связать свое будущее, такие традиции, но речь шла о довольно серьезных масштабах хищения, и даже у взрослых я улавливал нотки затаенного уважения, когда они по какому-либо поводу упоминали этот случай.
Фогель был среднего роста крепким ухватистым мужчиной. Симпатии он у меня не вызвал, но мама была довольна случившимися переменами в жизни, которые, на ее взгляд, вели к будущему благополучию и процветанию нашей семьи. Так у нас в доме появилась газовая плита. До сих пор мы все готовили на печи. Фогель купил маме модные короткие сапожки, которые очень ей шли. Вместе с мамой они завели гусей, а на лето, чтобы я не мешал им, переехали в небольшую времянку с печкой, купленную за двадцать пять рублей неподалеку.
Однажды ночью ко мне стал ломиться незнакомый пьяный мужчина, агрессивно вызывающий мать на разговор. Я сидел за закрытой изнутри дверью и пытался его убедить, что матери нет дома, я один и дверь ему не открою. Мужчина уходил, затем возвращался вновь, и с возрастающей час от часу яростью рвал на себя дверь, рискую сорвать крючок с двери и ворваться в дом. Я не узнал за пьяными свирепыми интонациями голоса тихого невзрачного мужа той самой женщины, которая некогда была любовницей моего отца. Гнев мужчины был вызван каким-то замечанием в отношении его жены, которое моя мать отпустила в ее адрес при соседях.
