данные, что ваш автомобиль был использован в преступных целях, – заявил «сотрудник», остальные молча ждали.
– Да это чепуха, быть не может! – попытался возразить Лобанов.
– Проедем, разберемся. Тут рядом.
– Куда ехать среди ночи?
– Документики с собой возьмите.
Боже мой! Один из них, с гладким серьезным лицом, Лобанов совершенно отчетливо его вспомнил, это подручный Чудовского. И даже имя его припомнилось: Санек, ну точно, Санек! Тот тоже узнал Петра Кирилловича, на лице промелькнула гаденькая ухмылка. Вот оно что! Ну, конечно. Автомобиль – это все выдумки. Чудовский уже все знает, вот оно что! Когда же он успел? Неужели взяли Данилова, этого растяпу? Впрочем, какая разница… Боже мой! Они вытянут, они вырвут у него этот адрес, где спрятано досье. Что будет с Мальчиком! Будь они все прокляты, будь проклят Чудовский, будь проклято это досье! Как жаль, что у него нет такой маленькой таблеточки или ампулы – тихо и достойно уйти. Боже мой, как огорчится Мальчик, когда узнает!
Лифт не работал. Спускаться вниз приходилось через открытые площадки, расположенные снаружи здания вдоль фасада. Впереди шел как раз этот гладкорожий, он открывал двери. С лестницы на этаж, через наружную площадку, снова на лестницу, вниз, еще один этаж…
Надо решаться. Седьмой этаж – никаких шансов остаться в живых. Только быстро, чтобы тот, что сзади не успел его перехватить. Не успеет. Они не ждут такой прыти от старика. Как расстроится Мальчик, когда по телевизору покажут его, Лобанова, останки на грязном асфальте. И именно сегодня, в день рождения Мальчика!
Интересно, что бы он делал, если бы лифт работал? Сейчас это уже неважно. Пора!
Сюжет про самоубийство Петра Кирилловича Лобанова был показан в утренней хронике, и поэтому Данилов не стал звонить ему по мобильному в 16–00, как было условлено.
Трубку покойного Петра Кирилловича прихватил с собой один из порученцев Чудовского, некто Калюжный. Будучи в квартире, он машинально сунул трубку в карман и позабыл о ней.
Примерно год назад Николай Калюжный был лейтенантом спецбатальона ГАИ. Он служил тогда в Оренбурге и, по правде говоря, на жизнь не жаловался. В ту ночь он был старшим наряда из трех человек на загородном посту ГАИ. Транспорта в это время суток почти нет, и от нечего делать Калюжный решил сменить лысоватое переднее колесо на своем «жигуле» на вполне еще приличную запаску. Он как раз заканчивал работу, когда его напарник, старший сержант, остановил следовавшую в город новую «девятку» с затемненными стеклами.
Больше года прошло, а Калюжный и сейчас помнит возникшее тогда у него нехорошее предчувствие.
Сержант повертел документы, что-то ему там не понравилось, и он не спеша пошел к освещенной будке ГАИ, водитель нехотя поплелся следом. В это время темное стекло в «девятке» опустилось, и высунулся ствол автомата. Калюжный, видя все это, застыл за капотом своего «жигуленка». Он открыл рот, но крик застрял
