но только половина из них темнели исписанными. Ни одна иллюстрация не украшала желтый пергамент, и даже цветные буквы заглавий не радовали взора.
– Зачем переписывать древние тексты? – вполголоса спросила Френки.
Френки не любит мрачных помещений.
Низкий потолок выглядел тяжелым, как свинцовые тучи. Его невидимый гнет заставлял послушника, сидящего над книгой, еще ниже склоняться над страницами. Окна, вырубленные в деревянных стенах, пропускали солнечный свет, но его лучи попадали в залу, уже лишенные тепла и веселой ласки.
– Они не переписывают, – отозвался я.
Френки поставила саквояж с топором на одну из скамей, и я не стал делать девушке замечание, ибо Соверин смотрел на нас из дверного проема.
– Они пишут новые трактаты, о том, что происходит сейчас. Их цель – продолжить цепочку знаний, начатую древними фолиантами. Но, в отличие от первоначальных текстов, эти новые писания годятся только в пищу книжным червям.
Френки склонила голову набок и поправила прядь волос, чтобы Соверин не понял, что она смотрит на него.
– Тогда зачем они этим занимаются?
– Наверное, потому, что не способны ни на что другое.
Человек шел по коридору. Он спешил – насколько может спешить тот, кто провел всю жизнь, не стремясь ни к чему значительному. Френки оторвалась от рукописи, не вызвавшей у нее интереса, и направилась к выходу из залы.
Я придержал Френки за руку и указал ей на оставшийся на скамье саквояж.
– Мэтр Соверин.
Голос говорившего был мне не знаком, значит, это не Айвен вернулся, охранять от нас церковную пыль.
– Сделал из меня носильщицу, – произнесла девушка, наклоняясь и старательно делая вид, как ей тяжело.
Я воспользовался положением Френки, чтобы потрепать ее по плечу, и зашагал к Соверину.
– Брат Иеремия умер, – говорил послушник. – Полиция нашла его тело.
– Мне об этом известно, – сказал я, останавливаясь рядом с ними. – Его переехал грузовой автомобиль, не так ли?
– Это новый монсеньор, Хэт, – произнес Риети. – Познакомьтесь, мистер Амбрустер. Это Хэт, он отвечает за составление трактатов.
Френки не представили, и я не стал заострять на этом внимания.
– Монсеньор прав.
Хэт не смотрел в пол, и это, насколько можно было судить, вообще не было ему свойственно; однако всем своим обликом он производил впечатление человека, уткнувшегося в ближайшую цель и не способного видеть дальше нее.
Уж лучше бы он смотрел в пол – тогда его ограниченность можно было бы принять за скромность.
– Брат Иеремия был убит одним из водителей.
– Вы думаете, шофер сделал это намеренно? – быстро спросил Соверин. – Местные жители нас не жалуют, я уже говорил, – пояснил он, поворачиваясь ко мне. – Нам угрожали.
Френки дважды воткнула мне в спину палец – ощущение из тех, которые называют сильными. Девушка
