нестройно остальные душманы.
– Мы смело пойдем на битву и разорим гнездо нечестивых, которое зовется Дарбар!
– Разорим! – теперь уже более свирепо и дружно гаркнули душманы.
– Аллах велик! Вера зовет на подвиг! Кровь неверных – пропуск в мир вечного блаженства для муджахидов. Пусть каждый пришелец шурави ляжет в землю, на которой стоит! Джаза! Джаза![9]
– Джаза! Джаза! – яростно вторили сотни глоток. Молящиеся быстрыми тычками кулаков исступленно ударили, замолотили по воздуху. – Джаза!
– Важел! Убивать! – гаркнул проповедник истошно, заводясь и сам пьянея от ненависти.
– Важел! Смерть! – заревели душманы. Их кулаки снова взлетели вверх.
Час спустя банды вышли в направлении на Дарбар.
По тайным тропам понеслись гонцы собирать все наличные силы на штурм.
Со свитой выехал в горы и Хайруллохан.
В то же время из кишлака Уханлах вышел старый охотник Шахзур. Когда Хайруллохан приказал казнить его сына, старик был на площади. Он не возмущался, не кричал, не жаловался. Он верил – что ни свершается, даже самое злое, – все это по воле Аллаха. Он лишь смотрел, как полыхает огонь, и молчал, стоя на коленях. По морщинистым, как кора старого дуба, щекам катились и высыхали слезы.
Когда душманы ускакали, старик так же молча, ни на кого не глядя, встал и, едва передвигая ноги, скрылся за дувалом своего двора.
Некоторое время спустя он вновь появился на улице с винтовкой за плечами, туго перепоясанный патронташем. Тяжело ступая, он двинулся по тропе, уводившей в скалы.
Темная фигура старика с ружьем, торчащим над правым плечом, долго маячила на фоне светлого неба, потом слилась с громадой хребта.
Майор Бурлак
Крепость Дэгурвэти дзалэй
Майор Полудолин вошел в штаб батальона и увидел комбата. Тот сидел за столом, подперев голову руками, пристально смотрел на лежавшие перед ним бумаги и что-то шептал.
– Александр Макарович, – сказал Полудолин, несколько растерявшись, – ты что?
Бурлак поднял глаза, посмотрел на замполита отсутствующим взглядом.
– Что с тобой? – встревожился Полудолин. – Все в порядке?
– А-а, – протянул Бурлак, возвращаясь в реальность. – Это ты, комиссар? Садись.
– Что с тобой? Я, знаешь, даже опешил немного.
– Привыкай, – сказал Бурлак и усмехнулся: – Комбат тебе достался с чудинкой.
Он положил ладонь на топографическую карту и аэроснимки, аккуратно разложенные на столе.
– Долблю, как перед экзаменом.
– Как долбишь? – не поняв, спросил Полудолин.
– Изучаю карту. Точнее, зубрю. Обычным школярским методом: бу-бу-бу. Район для меня новый. Любой душман, родившийся в тех местах, знает каждую тропку, каждую осыпь, каждый провал. Чтобы не быть в
Джаза – наказание (
