style="font-size:15px;"> Полковника Исмаила устраивал такой ход Хайруллохана. Он сейчас больше всего заботился о том, чтобы наступление на Дарбар началось. С успехом этого дела хозяева связывали большие надежды и планы. Допустить срыв штурма никак нельзя. Поэтому, сделав вид, что меняет планы, полковник все же сумел уколоть саркарду:
– Вы, уважаемый Хайруллохан, оказывается, не только мужественный сипасалар, но и светский ширинзабан[8]. Это удивительно в наше суровое время.
Главари вышли во двор, где под большим навесом хозяева уготовили пир. Все расселись в круг, заняв места, как обычно, по старшинству.
Рядом с Хайруллоханом справа и слева устроились командиры больших отрядов. Дальше уселись начальники групп поменьше, специалисты по разведке и минному делу, получившие подготовку в Пакистане.
Муллави, бледный, с лихорадочным румянцем на скулах, вознес хвалу Аллаху. Все погладили ладонями бороды и придвинулись к дымящимся блюдам. Поначалу ели молча, только сопели, чавкали, урчали. Огромный верзила со шрамом под носом подавился и начал икать. Несколько глотков воды не помогли ему, и он, отставив чашу в сторону, снова принялся за еду: пихал в рот плов, жевал, икал и глотал, давясь.
Хайруллохан не обращал внимания на такие мелочи. Он знал, эти люди – волки, и чем больше в них сохраняется звериных инстинктов, тем спокойнее среди них ему самому. Его пугало, когда рядом появлялся умник. Такой пострашнее врага: он сразу начинал борьбу за власть, старался оттеснить всех других от вершины, которую положено занимать сильнейшему. С такими он расправлялся быстро. Этот икающий верзила и вершил суд Аллаха по указанию саркарды, убирая умников и всех тех, кто просто не нравился Хайруллохану.
Сам Хайрулло хорошо знал свои достоинства. Он выскочил вверх и уселся на спине слона власти не потому, что был слишком умен или грамотен. Он взял счастье силой и жестокостью. Но ведь может найтись еще такой же удачник. Нет, лучше уж пусть у него под рукой ходят злые, голодные, но не очень умные серые волки. На таких он легко найдет управу. Люди, как стадо, послушно идут за вожаком.
Лениво шевеля губами, блестевшими от жира, пережевывал мясо чернобородый блинолицый Мухаммад Панах. Он ни на кого не смотрел, а если и бросал взгляд, то вряд ли что видел. Его красные, налитые кровью глаза бессмысленно блуждали.
«Уже согрешил», – подумал Хайрулло и отвел взгляд в сторону. Он знал – Мухаммад Панах делит душу между Аллахом и алкоголем. Причем алкоголь все больше вытеснял Аллаха из дел и помыслов когда-то истинного борца за веру.
О тайном пристрастии главаря крупной банды к питию спиртного знали даже в далеких кишлаках, где орудовал Мухаммад Панах. Между собой базгары называли его Шараби – пьяный, алкаш.
В иное время следовало бы сурово взыскать с пьющего как с отступника от заветов веры. Взять и отсечь ему голову. Было бы полезно это сделать для устрашения тех, кто готов променять веру в Аллаха на булькающую бутылку. Но Хайрулло сохранял
Ширинзабан – сладкоречивец (
