я за то, чтобы братья служили рядом, значит, и меня к категории дураков относишь?
– Нет, ты просто несмыслящий. Честный, но петухом в зад не клюнутый.
– Ну, комбат, возвел ты меня в ранг достойных! Спасибо от всей души.
– Не за что, комиссар.
– Все же поясни, почему братьям не положено служить рядом?
– Положено им все. Я даже понимаю, как красиво это выглядит внешне. Представь заметку в газете: «Братья-патриоты». У нас ведь если пишут о братьях, то непременно именуют их патриотами. По отдельности каждый солдат – просто солдат, а вот если два родных в строю – тут уж иная оценка. Но ты пойми, своих патриотов мы взяли у одной матери. Обоих сразу. В один день и час. Близнецам, как известно, скидок при призыве не дают. И вот они оба попали к нам. А здесь война. Теперь подумай, могу я их обоих в одну боевую машину? Обоих в один огонь – рядом. Чтобы потом матери два квитка сразу: нет, мол, у вас больше, милая мамаша, сыновей-патриотов. И подпись.
– Всё! Убедил. Можешь не продолжать, – сдался Полудолин. – Ты прав, комбат. На сто двадцать процентов прав. Хочешь, перед тобой кепку сниму? Одно плохо – я ребятам обещал помочь. Как теперь быть?
– А так и будь, – жестко сказал Бурлак. – В другой раз не обещай, чего не можешь сделать. Это во-первых. А во-вторых – скажи мужикам правду: я, мол, за вас, да вот комбат отказывает. Ясно я излагаю обстановку?
– Ясно, только одного в толк не возьму… Почему ты ребятам не сказал правды сам? Как мне. Вот, дескать, друзья, так и так…
– Не сказал я, не скажешь и ты. – Голос Бурлака зазвучал сухо. – Нельзя ребят тревожить даже намеком на трусость. Ты им изложи мое мнение, они дружно заявят: «Мы не боимся». Они и в самом деле не боятся. Вдвоем они еще смелее будут. Только мина не станет учитывать, что в одной машине сразу два смелых одной крови. Это за них боюсь я. Ты хочешь посвятить солдат в страхи комбата? Не рекомендую.
– Вопросов нет. Только не пойму, почему Уханов не доложил, что это твое решение?
– Должно быть, из-за порядочности. Это ведь погано, когда за чужую спину прячутся. И потом, Уханов в этом деле сам первая скрипка. Мне, например, совета у него спросить тогда не хватило мудрости.
– Как это?
– А так. Пришло пополнение. Сразу ко мне являются Юркины. Вот, мол, злой ротный развел их по разным взводам. Я, правда, не обещал ничего. Сказал только – разберусь. Тогда Уханов и изложил мне все, что тебе известно.
Полудолин собрал миски, поставил их на тумбочку, прикрыл газетой. Сам сел на раскладушку, стоявшую у стены. Достал сигареты.
– Можно?
Комбат кивнул разрешающе.
– Кури. И держись во всем ровнее. К тебе люди сильно приглядываются.
– Ну и что?
– Как – что? Хочешь, честно?
– Давай.
– Так вот, ты пока не наш. Лично я не сомневаюсь в твоей смелости, в честности. Это все у тебя должно быть. Но понять, что сейчас главное, а что так себе – суета сует, которая через час отлетит
