style="font-size:15px;"> Вот уже и губа дрожит, и слёзы алмазами на глазах. Запястья тонкие заломлены, в глазах мольба. Как всегда.
– Генрих, тебе решать.
Вот спасибо, напарничек, ещё и на меня всё спихнул.
– А я вам на следующий год Туманных пирогов принесу и табак с Грозового вала. Я знаю, вы любите. Пожалуйста, пожалуйста, пожалуйста…
Бомм…
А глаза честные-честные. И ведь принесёт. Попробовала бы не принести. Ай, ладно. Пусть себе идёт. Ему в целом не в тягость, а пироги он любит, да и табаком хорошим не разбрасываются, знаете ли.
Напарник всё понимает без слов. Достаёт старый талмуд и огрызок карандаша.
Пёс же открывает невероятно чёрные глаза, на дне которых блуждают серебряные искры, колючие и холодные, как звёзды, внимательно смотрит на неё, такую странную, умильно сложившую ладони девушку с неуловимо меняющимся лицом, которое невозможно запомнить и невозможно забыть одновременно. Стоит на холодном ветру, на огромных каблуках и в вечернем платье, такая неправильная тут. Ветер усиливается, треплет подол её платья, но она не замечает этого. Ждёт.
Бомм…
Она для него сейчас как открытая книга. Дело напарника запомнить и записать, а его – впустить. Выйти-то эти балбесы и сами могут, благо, место для Врат специально выбирали глухое. Никто сюда никогда не доходит. Да и кому бы пришло в голову стоять на холодном ветру, который обязательно поднимается в Ночь Исхода, и кого-то ждать на старой, давно никому не нужной платформе, третий столб справа у выхода. Дураков нет! А вот обратно без привратников никак! Да и учёт нужен, куда ж без этого! Всё записано-посчитано. Пришли-ушли.
Вот только уходит обратно всё меньше. Остаются на этой стороне, заигрываются в людей, забывают себя, очеловечиваются и перестают помнить о привратниках, да и о самой необходимости вернуться.
Бомм…
Напарник, конечно, всё уже записал. Теперь его часть работы.
Пёс глухо гавкает. От его голоса катится волна звука, в котором смешаны и гром, и водопад, и обвал в далёких горах. Разбивается о кирпичную стену позади напарника, приоткрывает небытие, проводит черту, дорогу в бездонное нечто того же цвета, что и глаза старого пса.
Тьма с искрами звёзд.
Бомм…
– Спасибо, дяденьки! Спасибо, миленькие!
Аж подпрыгивает от восторга. Осмелела, мелочь, никакого уважения к старику. В нос чмокнула и растворилась в кольцах тумана.
Бомм…
Быстро она, способная. Всего за один удар.
– Эх, молодёжь… Даже немного завидно. Закрывай, Генрих. Теперь-то уж точно всё!
А то я бы без тебя не догадался! Вот будешь ты блох вычёсывать в следующем году, напарничек!
Пёс глухо гавкнул на Тьму, которая послушно свернулась кольцами в его глазах, стерев за собой линию Разлома и запечатав Проход на целый год.
Бомм..
Напарник убирает карандаш и талмуд в потрёпанный рюкзак. Аккуратно и бережно, чтобы
