в плечико», – вдруг заявляет Лена и, стаскивая шубу, оголяет плечо.
Придерживая рукой за выглядывающую из выреза грудь, генерал впивается ей в плечо долгим поцелуем. Все начинают считать. Жена Шкловского раскрывает томик Чехова.
«Хотите зачту что-нибудь?» – нервно спрашивает она жену Чезарова. Та, взглянув на мужа, молча машет рукой в знак отрицания.
«Я ко всему привыкла»
«Переселили нас в подвал, – сообщает жена Шкловского, чтобы отвлечься от рискованной ситуации, – но мы все равно там не жили. Часть вещей осталось на прежней квартире…»
– Ва-ам прэдпысано… – повторяет милиционер в квартире генерала.
– Позвольте… – пытается сказать генерал.
– Ва-ам прэдпысано в двадцать четыре часа а-чистить помещение от занимаемых вещей и переселиться по месту про-пыс-ки.
– Но…
– Никаких «но»! Вам прэдпысано…
– Мы уже очистили помещение от вещей, а сюда приходим в гости к родственникам.
– Не положено, – добавляет другой милиционер.
– В гости ходить не положено?
– Не позднее двенадцати часов ночи, а если… спасибо, – берет он стакан водки, – не откажусь.
Оба милиционера снимают фуражки и, запрокинув головы, выпивают, крякают, закусывают.
– Будем приходить с проверкой по четвергам и… – подставляет один из них стакан, чтобы ему налили еще, выпивает, – и… довольно, а то не дойдем до отделения.
На стене начинают звенеть часы.
«Мгновенье, ты прекрасно!» – отмечает Борман, когда начинают бить старинные напольные часы в кустах.
«Остановись!» – восклицает Чезаров и стреляет в циферблат из пистолета.
«Не жалко часов?» – спрашивает Шкловская.
«Что часы? Мы с генералом в людишек стреляли – и ничего».
«На фронте?»
«В Глисте!»
«В Элисте», – поправляет его генерал.
«А, ну да – в Элисте. Они там кум-му-низм построили в отдельно взятой республики».
«Да? – изумляется жена генерала. – Почему никому не известно?»
«Он у них местного значения. У них там все равны…»
«Кроме одного», – добавляет Шкловский.
«Пожалуй, трех-четырех еще… главных начальников. Все остальные равны. Бедность у калмыков невообразимая. Стол нам накрыли – такого в Кремле не бывало…»
Прямо в степи накрыт стол буквой Т на двести персон. В начале стол с посудой из золота и хрусталя, старинные подсвечники. Горы черной и красной икры, экзотические тропические фрукты. На следующем столе, который тянется метров на сто, посуда становится все более скромной, а еда проще. В нескольких местах калмыки играют рюмками в шахматы на черно-белых квадратах, нанесенных на клеенку. Метров через тридцать на столе остаются только бутыли с самогоном,
