Патроны, спрятанные за пазухой, не уберечь от воды – шинель, гимнастёрку хоть отжимай.
Впереди забрезжил просвет. Вдали виднелось шоссе, между ним и лесом, с километр, вырубка. По шоссе сплошным потоком двигались танки, артиллерия, большие грузовики. Оккупанты. Организованная, вымуштрованная, нацеленная на покорение всего мира, чёрная сила.
Слева лес близко подходил к дороге, там и решили сделать бросок. В сумерках подкрались к шоссе. Совсем близко какие-то постройки, навес. Не успели осмотреться – «хальт!». Лев бросился в кювет, через секунду его винтовка оказалась в руках немецкого солдата. Взмах сильных рук – удар прикладом о камни, разбитая винтовка отлетела в сторону… Утром их сдали в проходившую мимо колонну военнопленных. Не прошло и полчаса – остановка. Команда: «Евреям и политработникам выйти из строя». Здесь же, перед колонной, расстреляли немолодого военного, как оказалось позже, дивизионного врача. Первый привет от великой Германии…
В концлагере, расположенном под Сиверской, военнопленных водили обычно валить лес. Штурм Ленинграда провалился, оккупанты готовились к длительной осаде города, закладывался мощный «северный вал». Работа с рассвета до темноты, на обед черпак баланды из нечищеной картошки, рубленной соломы и кусок хлеба. Вечером пайка хлеба и кипяток. Спать загоняли в барак, похоже, бывший коровник. Вдоль стен нары, посреди печь, в которую и ночью подбрасывали дрова. Начинались жестокие в тот год холода.
Лев присматривался к порядкам, к соседям по нарам. Ленинград рядом, неужели здесь зимовать…
Однажды перед уходом в барак к нему подошёл незнакомец. Широкоплеч, крепко сбит, в походке, движениях чувствуется военная выправка. Назвался: Гудков Николай Иванович, можно просто – Николай. Старший лейтенант, имеет два ордена за финскую кампанию. Позже Лев узнал, что Николай закончил военное училище в Белоруссии, занимался спортом, имеет разряд по прыжкам и плаванию. Лев немного рассказал о себе. «Член партии?» – последовал вопрос. – «Комсомолец». Гудков посмотрел на колючую проволоку, на часовых у ворот, на дальний, уже припорошенный снегом, лес. «Что думаешь делать?». Лев почувствовал доверие к этому человеку. / Он не ошибся, судьба свела их надолго; пройдя застенки лагерей, воевали потом в одной партизанской бригаде /. «Что делать? Бежать!». Глаза лейтенанта потеплели. «Вот и я так думаю. Будем готовиться».
Вскоре Каждан, как говорится, по воле случая стал переводчиком. (Иностранные языки в довоенных школах изучали по старым методикам, перешедшим из гимназий. Гимназисты языки знали, а не «читали со словарём»), В тот день группу пленных вывели мостить дорогу. Одному из них стало плохо, он лёг на снег. Конвоир был уже тут как тут, направил ствол автомата: «Встать!» Очередь могла прогреметь каждый миг.
Помимо своей воли Лев, стоявший рядом с больным, объяснил, что это не лодырь, не лентяй, он не притворяется. Конвоир повесил на плечо автомат и кивнул Льву: пошли со мной. Скучно целый день маяться взад-вперёд,
