вылетел из руки, ударившись об пол. Новый всплеск боли почему-то сделал её взор яснее.
– Добивай её, – крикнул Лэфэм.
Над головой взметнулась алебарда.
Айя отвернулась не в силах смотреть в глаза смерти. Всё не должно было кончится так. Взгляд упал на наконечник копья, лежавший рядом. Золотые прожилки на кроваво-угольном ланце оборачивались змеями, которые будто впитывали её кровь и сползались к центру ланца, сливаясь в узор в виде солнца. Шёпот усилился, а затем мгновенно стих. И смерть.
Смерть так и не пришла. Вместо этого раздался жуткий лязг, и Айя увидела Парда Сэмтиса.
Он мечом остановил алебарду Вэса в одной ладони от еë лица.
Айя так и лежала на полу, страх сменился облегчением, напряжённые мышцы расслабились и, проваливаясь в беспамятство, она смотрела на обугленный наконечник копья, на котором исчезала кровь, а золотое солнце затмевал символ дракона.
«Как красиво. Должно быть, так выглядит Реликвия Риар Дайядора», – мелькнуло в спутанном сознании, остальные мысли затопил трескучий гул, идущий сразу отовсюду.
Глава 14. Пепел веков
До начала эпохи Лунного Древа Империей Этват правил не Совет Лоэтраков, а Золотой род Орисов. Император, отмеченный дланью Энга'арта, вёл Этват по пути славы и процветания.
– «О бескрайних землях Хотартэйи», том 2, Ипюр Шоробис
На северо-западном побережье материка Хотартэйя, в лучах утреннего солнца ослепительной белизной сверкал снежный покров горных вершин Имаш. Небо искрилось лазурью. Ручейки кристально чистой ледяной воды начинались где-то под толстым слоем снега, и спускались по склонам извилистыми путями, то и дело прячась среди камней. Тропы, пролегавшие когда-то по ущельям, заросли кривоствольными кедрами и терновником.
Люди старались обходить поднебесье Имаш стороной, считая его местом обитания неупокоенных душ минувшего. Вечность раскинула над этим местом свои ледяные сети. Ничто не тревожило рудник Карапоэ уже сотни лет.
Вестником перемен стал камень, сорвавшийся с уступа. Эхом ответил ему гул в недрах гор. Гул не желал утихать, становился громоподобным, словно духи прогневались на безупречную белизну вершины Карапоэ и решили сорвать с неё ледяной покров.
Тишина обернулась грохотом лавины. Поток бурной снежной реки помчался по склону, перемалывая деревья и скалы. Ревущая масса несла гибель всему, что стояло на её пути.
Безумство стихии угасло, когда ледяные глыбы обрушились к подножью пика, разлетевшись осколками по удивительно ровной и чистой скалистой площадке.
Жизнь будто забыла об этом уголке в сердце гор Имаш. Звери держались подальше. Лишайники и травы не желали расти в тени стены, закрывающей вход в старый рудник. Ничто не менялось здесь сотни лет с тех пор, как последний наследник императорской власти из рода Орисов приказал замуровать вход в катакомбы.
Тонкая струйка ветерка проникла в каменные лабиринты
