вы это делаете? – спросила я с недоумением.
Он отпил вина из хрустального фужера, прищурился и через некоторое время ответил.
– Просто я – «крысиный король», и имею власть над этим народцем. Это у меня с рождения. Никто мне об этом не говорил. Я просто знаю и всё. – Он помолчал ещё немного и добавил, – хотел бы я иметь такую власть над людьми, – и залпом допил дорогое французское вино.
– Тебе власти не хватает? У кого она тогда, если не у нас?! – спросила Комиссарша, браво выпив водки из стакана.
Я собралась было идти спать, но Комиссарша удержала меня, сказав, что надо обсудить несколько вопросов. Я присела на краешек стула. Крысообразный молча смотрел на меня, и было непонятно, что он при этом думает.
– Вот что, дорогуша! Ты должна понять, что мы люди, занятые важными государственными делами, а в комнатах прибирать и готовить еду у меня времени нет. Вот тебе отличный шанс, раскормиться на дармовых харчах, – ухмыльнулась она, – будешь убираться здесь, готовить нам ужин, (на обед мы не будем успевать), стирать наши вещи. За это будешь питаться, как мало кто сейчас может себе позволить. Только на глаза мне старайся не попадаться лишний раз. Я, когда устану, или настроение плохое, под руку мне не попадайся – застрелить могу! – Она показала глазами на тумбочку, на которой лежал маузер в портупее. – Ну а теперь иди, отдыхай, завтра много уборки предстоит. – И она милостивым жестом отпустила меня.
– Хорошо, я подумаю над вашим предложением, – ответила я, вставая, и увидела, как в её глазах вспыхнули недоумение и ярость. Но она сдержала себя. И только сказала:
– Ну-ну…
На следующее утро я встала пораньше, и тихо пройдя через зал, приостановилась и прислушалась возле двери в спальню. Новые жильцы, похоже, ещё не вставали, из-за двери раздавался храп. Их вещи были в прихожей. Выскользнув за дверь, я отправилась к соседке, за советом.
Несмотря на то, что моя семья принадлежала к древнему дворянскому роду, я никогда не кичилась этим. И предложение Комиссарши не могло смутить меня и поколебать дворянскую честь. Дело не в том, что подумают о тебе окружающие, а в том, что ты сам о себе думаешь.
Что касается поддержания порядка в квартире – для меня это была не проблема. Я любила чистоту и уют. Стирать я мало-мальски умела тоже. Но, то, что касается приготовления блюд, было для меня недоступным искусством. Сама я привыкла обходиться малым, разве что кашу или бульон могла приготовить, или сварить картофель. До революции у меня работала кухарка, так что я боялась, что Комиссарша сочтёт меня совсем уж ненужным существом и выгонит из дома. А идти на улицу, где я немедленно замерзну насмерть, мне не хотелось.
Вы можете спросить, где же моя гордость?
Отчего я готова унижаться, ухаживая за наглецами, ворвавшимися в мой дом и нарушившими уклад моей жизни?
Я отвечу.
Оттого, что от них исходила какая-то невидимая угроза. Никогда
