рыкнула Аяна.
– Слышу, – ещё тише ответила Лидка, отложила в сторону зелёный карандаш и взялась за фиолетовый, стиснула его так, будто хотела сломать. – Да что с ним-то будет…
– Присмотри, – повторила Аяна и проверила Илью.
Брат родился раньше срока; Аяна прекрасно помнила, как мама привезла его домой, тощего, смахивающего на скрюченную ветку, и оставила плакать на диване. С каждым днём своей невесёлой жизни Илья становился всё более странным, всё чаще кричал от боли. Детский церебральный паралич, задержка в развитии, умственная отсталость и целая стопка диагнозов в придачу, бумажек с синяками печатей.
Илья не мог даже подняться с кровати. Иногда мама принималась хлопотать над ним: меняла изгаженные пелёнки, разминала скрюченные стопы, гладила руки – сплошь кости, обтянутые кожей… Но потом наваждение проходило, и Илья оставался на диване в одиночестве.
Глаза его казались беспечными – порой Аяна даже радовалась, что он ничего не соображает, ему так проще. Но сегодня на Аяну глядели огромные черные зрачки. Илья выгибался, едва шевелясь, пытался ползти по дивану, а внутри его влажных глаз подрагивало страдание.
Может, что-то он понимает?
– Потом, Илюшка, – пробормотала Аяна одними губами, приглаживая его отросшие темные волосы. – Не сейчас.
И выскользнула из комнаты, плотно прикрыв за собой облезлую дверь. На миг пальцы задержались на дереве, почти погладили его, но Аяна вздрогнула и пошла на свет, едва пробивающийся из-под кухонной двери.
– Вы знаете, куда она пошла после школы? – вкрадчиво спрашивал мужской голос.
– Нет, – пьяно бормотала мать, и внутри Аяны расползалась чернота от этих искореженных звуков. Язык у матери сильно заплетался.
– Её позвали гулять, – вклинилась Аяна, заходя на кухню, и все лица повернулись к ней. Серые глаза мужчин обдали Аяну холодом, и она обхватила себя руками, растирая плечи. Мама, будто только этого и дожидаясь, опрокинула в себя стакан с прозрачной жидкостью и зажмурилась, поджала губы.
– Вы сестра? – спросил мужчина с синей папкой, исписывая бумаги почти без перерыва.
– Да. Спрашивайте, если надо. Я хочу помочь.
– Как вас зовут?
– Аяна.
– Так. Аяна Савкина… – он зашелестел бумагами, но Аяна оборвала:
– Нет. Я Аяна Мамедова. Это Машка – Савкина… Была.
И, наткнувшись на пристальный взгляд, объяснила:
– У нас разные отцы. Разные фамилии. У всех почти.
– Понятно. С кем девочка собиралась гулять? И где? Что-то говорила?
Аяна рассказала о последней встрече с сестрой – о дневнике с кровавой записью, о ярко-розовой курточке, о маленькой ссоре. Упомянула и про утро – как директриса отправила Машку смывать яркую помаду.
– Маруся казалась какой-то не такой, как прежде? – спросил мужчина, доверительно заглядывая Аяне в лицо. –
