мое ты запала давноИ без тебя мне теперь нелегко.
Хоть мы с тобой не встречались ни разу,
Но подружились надолго и сразу.
Время проходит, дни все летят
Видишь: теперь я уже не солдат.
Но письма твои с нетерпеньем читаю,
Каждую строчку в душе оставляю.
И чтоб я ни думал, куда бы ни шел,
Всегда о тебе с тоской вспоминаю,
По несколько раз твои строчки читаю,
Себя за проступки всегда проклинаю,
вскружившие голову мне,
На время мне дали забыть о тебе.
Но сердце твое не камень, – я знаю,
И снова мы вместе.
Я счастлив, моя дорогая.
Я строчки свои написал для тебя,
Чтоб ты их прочла и все поняла,
Ведь, Лена, поверь, кроме тебя,
Нет у меня никого навсегда.
Игорю я также посылала стихи – поэтов Эдуарда Асадова и Сергея Есенина. На что Игорь отвечал, что, получив долгожданное письмо, он чувствует, что не один, что с ним есть я, – хоть и не рядом, но есть.
В письмах Игорь описывал, как у них устроен быт, что он сам готовит кушать, – и не из концентратов, а из продуктов.
Он купил книгу с рецептами «На все вкусы» и в свободное от работы время колдует на кухне.
Вот лепил сам пельмени и очень даже неплохо получилось; жарил рыбу, которую сам ловил.
И ему показалось, что он соседям надоел, так как жены офицеров и прапорщиков стали говорить: «Охота тебе возиться, стал бы на довольствие в столовой».
Но Игорь считает, что в жизни все пригодится; он любит порядок и даже составляет график дежурства по общей столовой, но все бесполезно, – его никто в этом не поддерживает.
Я спрашивала про девушек, которые окружают Игоря, на что он отвечал так: «Немок полно любых, но они есть они, а я есть я, а у меня есть ты».
Игорь писал, что очень мне верит; что он уже не маленький мальчик, которому шестнадцать лет; он уже отслужил в армии, остался работать в ГДР, и у него совсем другие взгляды на жизнь, чем были до армии.
Он уже думает о том, что в недалеком будущем придется создавать семью, а для этого нужен человек.
Человек, с которым можно поделиться и радостью, и горем.
Такой девушки, как я, он еще не встречал; и, может быть, встретил, хоть пока и в письмах, но навсегда.
И чтобы я ему тоже верила: если от него нет долго писем, то это не потому, что он не хочет общаться, а потому что у него есть какие-то трудности, из-за которых не написать.
Наступило лето, а с ним и новые заботы. Я не поехала на практику в Крым, и меня определили поваром в заводскую столовую. Уставала очень сильно. Я по-прежнему была на «вторых ролях», но получала, если можно так сказать, жизненный
