уже не хозяйничает человек труда. Нет у него жизненного восторга оттого, что впереди “планов громадьё”, поскольку в современной России нет этих планов. Впереди у большинства пессимистическое следует окончание.
В “Воспоминаниях” того же Дон-Аминадо читаем:
“Смена власти произошла чрезвычайно просто. Одни смылись, другие ворвались”.
Это он описывал захват власти в Одессе атаманом Григорьевым и его сподвижником Мишкой Япончиком в начале ХХ века.
Дальше: “недорезанные и не расстрелянные стали вылезать из нор и щелей… Все молчали. И те, кто стоял внизу… и те, кто стоял вверху… Каждый думал про своё, а горький смысл был один для всех:
Здесь обрывается Россия Над морем Чёрным и глухим”.
Тогда, в 20-м году ХХ века для многих российских беженцев Одесский причал стал последним обрывком взбунтовавшейся Родины.
В конце ХХ века молчала уже вся страна, где смена власти произошла чрезвычайно просто: одни смылись, другие ворвались.
Затаившиеся, хамелеонистые, неопознанные и неразгаданные особи, притаившиеся среди советских людей, стали вылезать из нор и щелей, у некоторых уже тогда обрисовывалось мурло олигарха.
Все молчали: и те, что стояли внизу и те, которые вылезли из нор. Эти, вылезшие, быстренько к власти приткнулись. Православные в церквях и храмах молились. Каждый думал про своё, а горький смысл был один для всех:
Коммунизм поминальные свечи
Тихо принял за свой упокой.
Из расстрелянного танками Дома Советов ушла советская Россия, обрывая все связи с мечтой каждого беднеющего россиянина на светлое будущее. Жизнь к нему поворачивалась неожиданной стороной – от хозяина “необъятной Родины своей” его освободили.
Со всех четырёх сторон задули ветры свободы. Сквозь туман демократических обещаний заблестели кремнистые пути намерений.
Входи россиянин в новую жизнь – начни, как советовал в своё время Д. А. Медведев, “что-нибудь делать”, а заодно ежеминутно, ежечасно хорони в себе советского работягу, очень хорошо в своё время усвоившего, что кто “не работает, тот не ест”. И никто теперь, ни ЦК КПСС, ни Советское Правительство не придут тебе на помощь.
Многие из нас до сих пор стоят у начала тех самых кремнистых путей демократии, куда неизвестно куда зовут нас новейшие партии ХХI века.
От неизвестности и безысходности болит сердце, душа не находит себе места.
Появляется незнакомое для советских людей чувство бессилия:
Ах, как часто желалось
Укусить свои локти,
Сердце тискала жалость
И смертельно кололась.
Злость плескалась наружу,
Рот гневливо корёжа,
Взор разбрызгивал стужу,
Превратив лицо в рожу.
Бесит всё: обогащение верхушки и собственная беспросветность.
Угнетает советская покорность и совестливость низов.
Массово, среди низов, разгуливает всесильный
