Разве что сущность этого дедка – а на вид ему было далеко за семьдесят – навевала такую мысль, да какое-то свечение внутреннее, которое Кот рассмотрел, настроив зрение определенным образом. Не специально; не старался – как-то само получилось. Князь с сыном в этом зрении, кстати, тоже светились, но не так интенсивно.
– Молить за тебя буду, Николай Ефимович, Светлейший, – выдал тем временем Колян.
– Будешь Коляша, будешь. Вот выдаст тебе Юнуска пять горячих, и будешь.
Блатов, казалось, вжался в землю еще глубже, и глухо завыл. Так страшно и беспросветно, что Олег сам не понял, как вскочил на ноги. Князь перевел взгляд на него, потом куда-то за спину парнишки, и скомандовал:
– Никодим – убери отсюда эту падаль. Если выживет после Юнуски, выбросишь его за ворота. И чтобы я тебя больше не видел.
Последнее, очевидно, опять Блатову. Но смотрел князь при этом уже на Олега. Смотрел так оценивающе, что парнишка невольно задрожал всем телом. Даже тот факт, что из-за спины выскочили два бугая, подхватившие под руки Коляна, так и мычавшего что-то в отчаянии, и утащившие его куда-то, прошел для сознания лишь слабым мазком. Почему-то Кот представил себе неведомого Юнуску – великана с шикарными усами, в шароварах и жилетке на голое тело. Ну, и с плеткой-семихвосткой в руках, конечно. И он теперь содрогнулся всем телом – несмотря на внутренний приказ старшего лейтенанта успокоиться и не терять лица. А вот князю, кажется, его телодвижения понравились. А сыну его – как показал быстрый взгляд Кота – еще больше. Только старик, колдун – как определил для себя Котов – смотрел печально и мудро.
– Да, именно так: «Печально и мудро», – решил Олег, успокаиваясь, – что-то непонятное со мной. Детские гормоны играют, что ли? А такие вообще есть?
Отвлечение от основной канвы событий привели Кота в более менее нормальное состояние. Но выражение испуга, отголоска боли и непонимания происходящего вокруг на лице он сохранил. Теперь уже вполне осознанно.
– Матвей Григорьевич, – повернулся князь теперь к старику, – посмотри мальчика. Кажется, он сейчас опять упадет.
Сам, кстати, не сделал даже попытки шагнуть вперед. Матвей Григорьевич был старым, но совсем не дряхлым. И к Коту подошел достаточно твердым шагом, и в руках мальчишеское тело вертел, словно оно ничего не весило. Впрочем, вполне бережно и аккуратно. Провел рукой от макушки мальчика до пят, достав до земли рукой вполне естественно, без натуги. Олег в новом теле так наклониться едва ли бы смог.
– Но это пока, – пообещал себе Кот, – выживу, займусь. Вспомню, как в интернате гоняли.
А колдун тем временем провел по лицу мальчика еще раз, и вслед за движением старческой ладони лицо Олега словно очищалось, сбрасывало с себя и физическую, и моральную грязь. А на ладони – когда она оказалась прямо перед носом парнишки, образовалась целая горка какого-то бурого порошка. Который старик тут же
