style="font-size:15px;"> – В столицу, – сказал Толик.
– В Минск, что ли?
– А она так называется?
– Давно не уточнял, но раньше было так.
– Это неважно. Как бы она ни называлась, мы должны ее посетить, – сказал он.
Последние колеса мы прикатили ночью, костер отложили на утро.
С рассветом, крадучись, чтобы не разбудить Ольгу, я вышел из квартиры в полумрак. Взбудораженные птицы пели утренние песни, деревья будто впервые показались сквозь треснувшую кору. За небом стучал проезжавший поезд, розовые цветы переплавились над ним в сплошной ободок, в клумбу-ободок, росшую над нашим заспанным островом. Это с востока шло солнце.
Толик прятался за трансформаторной будкой и выглядывал. Увидев меня, побежал на карьер.
– Пришло время огня! – кричал на ходу.
– Пришло, – сказал я и побежал за ним.
Мы по очереди спрыгнули на резиновую гору, но она не пружинила.
Толик первым скатился вниз и достал спички. Неизвестно, где он их взял – все они были промокшими. Он чиркал, и размякшая серка слетала, отделившись от черенка. Единственную зажегшуюся спичку он поднес прямо к колесу, полагая, видимо, что так оно должно загореться.
– Блядство, – сказал, когда спичка погасла. – Не получилось.
Больше для розжига ничего не принес.
Я взялся за разведение огня сам. Из взятых дома старых газет слепил стержни, перемешал их с собранным в карьере хворостом, и равными охапками разместил между колесами по всей куче. Бензиновой зажигалкой поджег газеты в каждой охапке, бросил ветки и сухие тряпки на растущий огонь. Скоро костер вырос из каждого хода дырчатой горы и с шумом над ней соединился.
Я полез наверх. Размеры огня превысили разумную величину. Протуберанцы опаляли склонившиеся над карьером деревья. Жар волнообразно фонтанировал и жег мне щеки; Толик стоял на камне посреди лужи и накрывал голову курткой. Самым досадным было, что из карьера прямо на пятиэтажки летел огромный поток черного дыма. Люди выходили на балконы пить чай и угорали в густом чаду. Я бы охотно погасил костер, но уже не мог – он был слишком велик.
– Что-то мы перестарались! – крикнул я Толику. Пламя, гудевшее как буран, заглушило меня.
Все нормальные жильцы спали или собирались на работу, только у пенсионеров нашлось свободное время. Они собрались под подъездом в небольшую группу и направились к карьеру. Их окуривал дым, они кашляли и закрывали лица.
До леса было далеко, мы спрятались в небольшой пещере, когда-то вырытой экскаватором. В ее стенках гнездились ласточки. Испугавшись дыма и огня, ласточки сидели в гнездах по двое и всполошено щебетали.
Пенсионеры ходили над нами по кромке и тоже охали.
– Какой кошмар! Столько колес!
– Я видел, – сказал кто-то, – как Андрей из четвертого подъезда катил сюда шину от трактора.
– Если вам нужен Андрей, то он здесь, – сказал Толик.
Я хотел, чтобы он заткнулся,
