остался на перроне. Устроился на лавочке и поглядывал оттуда на горделиво застывшего Толика. Железная дорога, думал я, символизировала разрыв между ним и слонимчанами. Назад он уже вернуться не мог, и это они должны были идти к нему, чтобы снова соединиться. Правда, когда приехал дизель, соединяться пришлось все же Толику. Он прополз под сцепкой, цепляясь рюкзаком за провода, а я стоял в дверях вагона и держал их, чтобы не закрылись.
Свободных мест хватало, нам достался шестиместный отсек. Я откинул голову назад, сложил руки на животе и вскоре заснул. Попал на такую грань сна, в которой не чувствуется ничего во рту и на лице, а только немножко на пальцах. Не было сил ни проснуться, ни провалиться глубже в сон. Хорошо, что Толик дернулся и разбудил меня.
Перед ним стояла контролерша, он протягивал к ней ладонь.
– Два до Минска, – говорит.
Я его руку опустил.
– Ты забыл? – спрашиваю. – Мы же купили билеты.
Денег ни рубля на самом деле.
– Купили?
– Ага.
– А где они?
– Куда ты клонишь, Анатолий? В надежном месте.
Контролершу отвлекли пассажиры с соседнего сиденья, и я продолжил дремать. На меня снова упал пузырь тишины.
– Все спрятали лица, – сказал вдруг Толик.
– Что? – осовело всплыл я.
– Никто на нас не смотрит. Специально.
Я оглянулся. У Толика бывают беспочвенные подозрения, но в этот раз он оказался прав, – лиц и впрямь не было. Кто-то притаился за соседом, кто-то повернулся спиной, кто-то читал, опустив лицо под брови, а кто-то накрылся кепкой.
Выглядело, будто пассажиры сговорились.
Толик забрался с ногами на сиденье и сел на спинку.
– Люди, – сказал.
Кроме одной бабки, на мгновение мелькнувшей из-под платка глазом, никто не пошевелился.
– Пойдем в другой вагон, – говорю.
– В другом так страшно не будет, – согласился Толик.
Мы шли по осыпанному ногами проходу, и лица плыли навстречу. Оказалось, никто не хотел нас пугать, – пассажиры просто спали, уткнувшись подбородками в плечи, читали газеты и смотрели в окна.
– Здравствуй, – сказал Толик ближней бабке. – Ты живая?
– Конечно.
– Как тебя зовут?
– Ирина Михайловна.
– А меня – Толик.
– C чего ты решил, что я неживая?
– Понимаешь, все какие-то страшные. Посмотри, как прячут лица.
– Не пугайся, родной, – Ирина Михайловна усадила Толика возле себя и положила руку ему на колено.
– Мы вообще-то искатели приключений, – сказал он.
– Это я заметила.
– А куда ты едешь? С такими ведрами.
Одно ведро было вставлено в другое. Внутри лежали свернутые мешки.
– На дачу. Работы много.
