входил из форточек волной и трепал пассажирам волосы. К стуку колес добавился свист ветра. Вдруг послышалось, как по крыше прокатился тяжелый прут. Толик сделал ухо крючком.
– Кто-то ходит по потолку, – сказал. – Надо проверить.
И полез в форточку. Сел на нее – ноги в вагоне, а сам с той стороны. Подтянулся вверх.
Пассажиры запричитали.
– Не надо, – говорю. – Мы никому не мешаем.
Мне подобные трюки не под силу, а посмотреть хотелось. Я с трудом протиснулся в форточку и сел на раму. Толик лежал, вварившись в крышу, кое-как держался за продольные металлические ребра и не шевелился. Шорты надулись как парашюты, ноги напряглись, как мерзлые рыбины.
– Ну что, – кричу, – есть кто-нибудь?!
– Никого нет! – ответил он, не поднимая головы.
– А ты встань и всю крышу осмотри!
Или Толик промолчал, или поток воздуха заглушил его слова. До следующей остановки он лежал нашлепкой и не осмеливался встать.
После пересадки в Барановичах набилась куча народу. К нам сел мужик в тонких очках и гладком пиджаке, надетом поверх обтягивающей водолазки.
Наступило время обеда, я проголодался. В борт желудка изнутри, из центра урчания, воткнулось что-то вроде пальцев. Я не особенно мучился, но стоило представить, как с этими пальцами проведу весь день, и необъяснимая тревога гнала меня позаботиться о еде.
Будто назло в вагон вошла женщина с хозяйственной сумкой, в которой темнели круглые аппетитно прожаренные пирожки. Притягательные, как головки мака. Особенно хороши были четыре экземпляра в первом ряду.
– С мясом, – сказала она и потащила сумку по вагону.
Я погладил складку на животе и утешил себя тем, что голодание пойдет мне на пользу.
Наш сосед в очках и пиджаке отложил портфель, завернул свой пирожок в салфетку и стал его чувственно кусать, чередуя бока с сердцевиной. Мне сделалось противно.
– Слишком уж тесно, – говорю. – Пошли в тамбур.
– Хорошо путешествовать со свободным человеком, – сказал Толик.
В тамбуре ехал молодой парень. Неопрятно одетый и косо стриженый. Стоял, прислонившись к стенке, и смотрел в окно.
Мы заняли другую половину тамбура.
– Тебе больше повезло, – сказал парню Толик. – В твоем окне кладбища и автомобили, а в нашем только мокрые поля.
– Присоединяйтесь, – ответил он.
Так и сделали. Обступили его и уставились на проплывавшую деревню.
– Станьте так, чтобы я мог к двери ходить. Я контролеров высматриваю.
– Заяц? – спрашиваю. – Мы тоже.
– Давайте тогда вместе высматривать, – говорит.
Это было нетрудно. Мы время от времени заглядывали в наш вагон и ходили по гармошке к соседнему.
Где-то между Мезиновкой и Асино в вагон вошли два мужика с компостерами.
