какие-то вопросы, невесомо касалась лба и висков. Ания ничего не замечала. Конечно, он не мог к ней придти, после всего, после подозрений барона, он оказался в стороне от всех. А она ещё ждала его, задавалась вопросом – почему он не придёт узнать, как она? А он не мог и не может! Барон оградил её от его присутствия! Скорее всего, никто не пустил бы его сюда, даже если он и пришёл бы. А барон запретил ему выходить из его холодной комнаты!
Орвил. Бедный мой Орвил…
Она застонала от невыносимой боли и тоски, что не умещались в сердце, и отвернулась на бок, пряча лицо в подушку. Баронесса Доргская пыталась утешить её, думая, что вся эта мука от болезни.
– Потерпите, миленькая Ания, сегодня вас осмотрит врач, мы вызвали монаха – лекаря из монастыря святого Луки, он скоро придёт. Только не отчаиваетесь, не падайте духом, не сдавайтесь. Господь поддержит вас, он придаст вам сил.
Ания тяжело открыла глаза и смотрела в вышитый полог кровати. Зелёная веточка, извиваясь, создавала узор, яркие ягодки рябины, вышитые гладкими стежками, были созданы много лет назад аккуратными и неторопливыми руками мастерицы.
«Он уедет. Он уедет, и я даже не попрощаюсь с ним. Я никогда не увижу его больше. Я останусь с этим старым извергом одна, я должна буду терпеть его, а ты будешь где-то далеко…»
Ания снова закрыла глаза и спрятала лицо в одеяло. Весело трещали дрова в камине, из окна пробивался тусклый зимний свет. Всё это не грело душу, наоборот, ощущалось одиночество. За окном зима, январь. А ведь она так ждала этого нового года! Ждала нового, а всё стало только хуже, ещё хуже, чем было.
Он уедет! Уедет!
Вспомнилось, как он звал её с собой, как хотел бросить всё здесь, и предлагал уйти с ним. Она отказалась тогда, чтобы не мешать ему…
И вдруг безумная мысль родилась в голове: «Я должна увидеть его! Я должна попрощаться с ним!»
Эта мысль теперь не давала покоя, она стучала и стучала в мозгу. «Я должна, я не могу не увидеть его…» Только надо дождаться ночи, когда все лягут спать, когда не будет слуг, когда заснёт даже эта старуха-камеристка.
«Быстрее бы прошёл день…» Но быстро ничего не делается. Сначала пришёл местный врач, он никогда Ании не нравился. Задавал вопросы, щупал лицо, горло, проверял под нижней челюстью. Пустил кровь, с чем Ания не согласилась, но её никто не слушал. Приказал поить побольше глинтвейном и отваром ягод с мёдом. После кровопускания и бокала горячего глинтвейна Ания почувствовала такую слабость, что тут же провалилась в сон.
Проснулась и долго лежала, не шевелясь, слушала, что делается вокруг. В голове шумело, и тошнота подкатывала к горлу. Весь этот день, да и вчерашний тоже, она ничего не ела, только пила, да, собственно, есть и не хотелось.
Ания приподнялась на постели и огляделась. Камеристки не было. Может быть, сегодня не её очередь дежурить рядом с больной баронессой? А баронесса Марин придёт позже? Сколько сейчас времени?
Она была одна, на столике и на каминной полке горели свечи. Тишина.
«Если всё делать
