style="font-size:15px;"> – Вы мне не рады? – спросила устало.
– Если вас здесь застанут… Вы понимаете, чем вам это грозит? Вы не отмоетесь от позора до конца дней!
– Значит, всё же не рады… – шепнула Ания.
Барон вздохнул и ничего не сказал. Что тут было говорить? Видела бы она себя сама. Бледная, на этой бледности неестественно смотрелся румянец на скулах. Огромные глаза. Разметавшиеся волосы. Она ещё и толком не одета. О, Боже… Чем она думает?
– Это опасно, – он говорил, глядя ей в глаза.
– Я знаю. – Она устало моргнула.
– Он не простит вас. Монастырь – это будет малое из бед. Зачем, Ания? Зачем? Посмотрите на себя? Вы же еле на ногах держитесь! Вы больны! Ваше место в постели…
– Не ругайтесь на меня…
– Это глупо! По меньшей мере – глупо! Безрассудно!
Она поджала губы, чувствуя, как заболело в переносице, как защипало в глазах подступающими слезами. А она так мучилась, так переживала…
– Не надо, умоляю вас, – шептала со слезами в голосе. – Я молилась за вас, я не знала, что он сделал с вами тогда, я боялась за вас. Он бил вас по лицу, а вы… вы так ко мне неприветливы.
– Ания! – Его лицо исказила мука.
– Я ждала вас у себя, а вас отгородили от меня. Я боялась за вас… Я гадала, что же он сделал с вами. И только сегодня узнала… Вы уезжаете, да? Уезжаете насовсем?
– Я бы простился с вами. Неужели вы думаете, я бы уехал, не попрощавшись с вами? Нет, конечно же, нет. Я бы нашёл способ. Я ждал, когда вы поправитесь.
Ания улыбнулась на его слова с облегчением на сердце. Слава Богу, он хоть думал о ней.
– Вам надо вернуться к себе, пока вас не хватились. Ваша камеристка…
– В моей комнате никого нет, – она перебила его, не дав договорить.
– Это ничего не значит. Она вернётся, а вас нет, пойдёт искать. И найдёт здесь…
– Я уповаю на Божью помощь.
Они немного помолчали, и всё это время барон не мог отвести взгляда от её лица. Как же он завидовал своему отцу сейчас.
Она выглядела худо, больная, уставшая, лишённая сил, но милее её не было для его сердца.
– Вам сильно досталось от него тогда? – спросила первой.
– Ничего, я выдержу.
– Он так хлестал вас… Я знаю, какие у него руки.
Барон смутился и опустил взгляд, меньше всего сейчас он хотел бы говорить о себе, об отце. Ему так много хотелось сказать ей все эти дни, а сейчас все слова куда-то делись.
– Когда вы собирались уезжать?
– Через несколько дней.
– Куда?
Он пожал плечами и ответил:
– Куда-нибудь. Занялся бы поиском нового сеньора. Отца многие знают, может быть, и не откажут мне, как его сыну…
Ания слушала его, а саму вдруг передёрнуло от накатившего приступа слабости,
