grow for happy lovers.I slip, I slide, I gloom, I glance,
Among my skimming swallows;
I make the netted sunbeam dance
Against my sandy shallows.
I murmur under moon and stars
In brambly wildernesses;
I linger by my shingly bars;
I loiter round my cresses;
And out again I curve and flow
To join the brimming river,
For men may come and men may go,
But I go on for ever.
«Dark house,[5] by which once more I stand…»
Dark house, by which once more I stand (темный дом, у которого я вновь стою; once more – еще раз, вновь)
Here in the long unlovely street (здесь на = на этой длинной, некрасивой/унылой улице; unlovely [ʌn'lʌvlɪ] – непривлекательный, неприятный, противный),
Doors, where my heart was used to beat (двери, где = перед которыми мое сердце обычно билось; used to – имело обыкновение /делать что-либо/)
So quickly (столь быстро = учащенно), waiting for a hand (в ожидании руки),
A hand that can be clasp’d no more (руки, которую больше нельзя пожать: «рука, которая не может быть более сжата»; to clasp – сдавить, сжать, крепко схватить /рукой/) —
Behold me (смотри на меня; to behold [bɪ'həʋld] – увидеть, заметить, узреть; behold! – вот!, смотри!), for I cannot sleep (ибо я не могу спать),
And like a guilty thing I creep (и, словно провинившееся существо, я бреду; guilty ['ɡɪltɪ] – виновный; виноватый; guilt [ɡɪlt] – вина; чувство вины; to creep – ползать; пресмыкаться; красться; подкрадываться; ползти, медленно продвигаться; еле передвигать ноги)
At earliest morning to the door (самым ранним утром к двери).
He is not here (его здесь нет); but far away (но вдали; far away – вдали, в отдалении; far – далеко; away [ə'weɪ] – далеко, вдали; away from home – вдали от дома; прочь)
The noise of life begins again (шум жизни начинается снова = возобновляется; noise [nɔɪz] – шум, гул, гам),
And ghastly thro’ the drizzling rain (и мертвенно/призрачно сквозь моросящий дождь; ghastly ['ɡɑ:stlɪ] – наводящий ужас, жуткий, страшный; ужасный; неприятный, отвратительный /о каком-либо виде/; мертвенно-бледный; призрачный; похожий на привидение: a ghastly pallor – мертвенная бледность; thro’ [θru:] /книжн./ = through [θru:] – через; to drizzle ['drɪzl] – моросить)
On the bald street breaks the blank day (на оголенную улицу пробивается бесцветный/равнодушный день; bald [bɔ:ld] – лысый, плешивый; оголенный, неприкрытый; blank – неукрашенный /декоративными элементами – о здании, стене/, пустой: that blank wall – эта пустая стена; пустой, чистый, неисписанный /о листе бумаги/; пустой, равнодушный: we were met by blank looks – нас встретили пустыми = лишенными понимания взглядами; /уст./ белый; бесцветный).
Dark house, by which once more I stand
Here in the long unlovely street,
Doors, where my heart was used to beat
So quickly, waiting for a hand,
A hand that can be clasp’d no more —
Behold me, for I cannot sleep,
And like a guilty thing I creep
At earliest morning to the door.
He is not here; but far away
The noise of life begins again,
And ghastly thro’ the drizzling rain
On the bald street breaks the blank day.
«Oh, yet we trust[6] that somehow good…»
Oh, yet we trust that somehow good (ах, все же мы верим, что каким-нибудь образом добро; somehow ['sʌmhaʋ] – как-нибудь, как-то; так или иначе; каким-либо образом, тем или иным образом)
Will be the final goal of ill (будет конечной точкой: «местом назначения» зла; final ['faɪn(ə)l] – завершающий, заключительный, конечный; goal [ɡəʋl] – задача, цель; место назначения; финиш /на скачках/),
To pangs of nature (для болей природы /т. е. физических страданий/; pang – внезапная острая боль, болевой приступ), sins of will (грехов воли /т. е. нравственных прегрешений/),
Defects
Стихотворение из цикла “In Memoriam A. H. H.” – поэтического реквиема по рано ушедшему из жизни близкому другу Теннисона Артуру Генри Хэлламу (Arthur Henry Hallam, 1811–1833).
Стихотворение из цикла “In Memoriam A. H. H.”
