дар Леонтьича получил широкую известность в бригаде. Водилась за Леонтьичем и еще одна особенность – после приема спиртного его курносый нос приобретал насыщенно-красный цвет и являлся самым главным «индикатором» произошедшей выпивки. Зная об этом даре природы, Леонтьич пить на судне избегал – по крайней мере днем.
…Этой ночью мне что-то не спалось, и я вышел подышать на шлюпочную палубу. После кондиционера сразу стало жарко. Стояла тихая лунная ночь, незнакомые созвездия южного полушария непривычно низко висели над океаном, а громадная полная луна с хорошо видными кратерами озаряла все вокруг каким-то неестественно-ярким светом. В такие ночи обычно хочется думать о смысле жизни и о глубинах мироздания. А так все почти по Гоголю – чуден Индийский океан при тихой погоде, редкая птица долетит до его середины… Ну и так далее.
Пароход шел по лунной дорожке, под ногами слегка вибрировала палуба, приглушенно и размеренно шумел внизу дизель, раскаленный воздух дрожал над трубой, в струе воздуха дрожали звезды, за кормой серебрился в лунном свете ровный, как натянутый шнур, кильватерный след – на «Илиме» традиционно служили хорошие рулевые.
Захотелось окунуться в прохладную воду. Я зашел на мостик, получил «добро» от вахтенного помощника и, прихватив полотенце, направился на полубак, где у нас был бассейн, в который накануне закачали чистейшую забортную воду.
В бассейне, немного покувыркавшись, я лег на спину и, раскинув руки, просто лежал, полностью расслабившись, уставясь в близкое звездное небо, благо соленая вода спокойно держала тело на плаву. Сюда не доносился шум машины, было очень тихо, темно и только еле слышное монотонное шипение воды, рассекаемой форштевнем, свидетельствовало о том, что мы куда-то движемся. Сознание полностью отключилось от действительности.
Внезапно звезды стали пугающе близкими, тело совершенно легким, невесомым, и я буквально воспарил над миром, как в детских снах. И ошалел – подо мной по серебряной лунной дорожке плыл маленький черный силуэт корабля…
«Но так же не может быть», – запротестовал мозг, страх охватил разум, и… я очнулся в бассейне. Вылез из воды и, вконец озадаченный, пошлепал к себе в каюту. Что же это было?
На шкафуте наткнулся на Леонтьича, тот стоял в одних шортах, солидных размеров брюшко, перевешиваясь через ремень, напоминало кранец, а «индикатор» ярко светился в полутьме, – видать, наш помполит успел-таки заглянуть в шифровальную каюту, где хранился судовой запас спирта, и там слегка причаститься.
– Что-то не спится мне сегодня, док. Да и душно в каюте, со старпомом в шахматишки вот сыграли, так всю каюту задымил своей трубкой, – пожаловался Леонтьич.
– А вы в бассейн сходите, освежитесь, – предложил ему я не без задней мысли. А что, нехай тоже полетает, мне не жалко!
Помполит позвонил на мостик и, шаркая тапочками по палубе, пошел к бассейну. Я быстро пробежал в ходовую рубку.
