мы вытягивали последний куплет: «А мы еще не старики, а мы еще не старики, а мы – студенты-физики-и-и!..» Бедный Ишка так и не успел состариться, ни даже облысеть. Он едва перетянул через двадцать пять и умер от лейкоза. Как и предсказывала народная песня. Только никакой не случилось производственной травмы, не взрывалась камера, не выхватывал он с рабочего стола голыми руками контейнер с изотопами. Что-то гадкое проявилось в крови, переданное ему по наследству любящими родителями, и сгорел он за полтора года. А ведь как начал! Не успел появиться на службе, как получил – нет, не прибавку к зарплате – а Государственную премию. Команда, в которой он писал диплом, да так и прижился, выбила-таки свое и частичкой общего успеха щедро одарила Игоря. Те, кто был рядом, ужасно ему завидовали: вчерашний студент и вдруг – лауреат. Кто же знал, что завтра он – смертник.
Но тогда нам казалось, что настоящее наконец-то приоткрывается перед нами. Как будто мы долго стояли, скучившись, во дворе, только выбежав из учебных комнат и тренировочных залов. И вдруг ворота – огромные створки в два-три человеческих роста каждая – начали раскрываться, скрипя и подрагивая. Вот такой сон я видел накануне Мишкиной свадьбы и помню до сих пор со многими подробностями. Почему-то коровьи лепешки под ногами и запах пота; мощные петли, у которых втулки прикипели к осям от безделья; трава шелестела, когда ее приминали нижние брусья ворот; и что-то яркое, помесь голубого с зеленым хлынуло в приоткрывшийся проем. Странным казалось только, что никто вроде бы не торопился на волю.
Да, летом Мишка и Елена все-таки решили создать семью, крепкую, дружную, советскую… Не помню уже, что там еще вещала дебелая чиновная тетка во Дворце бракосочетаний. Я был назначен шафером от жениха. Никогда бы не поверил, что Людмила Константиновна согласится с моей кандидатурой. Но, думаю, выпал один из тех редких случаев, когда другу моему удалось взять верх над собственной мамой. Обязанности мои были просты и понятны. Вызвать такси, усадить туда жениха, отвезти его за невестой, ее подружкой, а потом доставить компанию на улицу Петра Лаврова.
Потом, после официальной части, где я держался старательно и упрямо, мы переместились в ресторан. Я бы предпочел посидеть и дома, сам, кстати, так и закончил свою холостяцкую жизнь, но даже квартира Смелянских не смогла бы вместить и трети собравшихся на угощение.
У меня сохранился пяток фотографий с этой свадьбы. Три сделаны в зале, их может представить себе каждый, кто сам прошел сквозь эти речи и марши. Четвертая с лестницы; ей я не перестаю изумляться: как только мы умудрились все собраться в одном пролете. А пятая захватила нас в дверном проеме. Собственно на первом плане там, разумеется, молодые уставились в объектив – распаренный Мишка и сияющая Елена. А сзади неясно вырисовываются и наши физиономии. Майя – подружка Елены – рассматривает невесту, скривив губы в улыбочке, трактовать которую можно в зависимости от самочувствия: то ли зависть, то ли жалость. А я и вовсе уставился куда-то в сторону.
Я
