Фанни Каплан. Страстная интриганка серебряного века. Геннадий Седов
Чтение книги онлайн.
Читать онлайн книгу Фанни Каплан. Страстная интриганка серебряного века - Геннадий Седов страница 21
– Ой, куда это вы? – явилась в дверях хозяйка.
– Тороплюсь, извините! – шагнул он за порог.
– А чаек, закусить?
– Благодарствую, некогда, – устремился он к калитке. – Никите кланяйтесь! – крикнул обернувшись. – До встречи!
В сумерках, усталый, в замасленной рабочей одежде, явился хозяин. Саженного роста, молодой. Встал под притолоку, заулыбался широко:
– Отлично, еще одна красавица в доме. Чувствую себя турецким пашой.
Протянул руку:
– Остроумов.
Приняли ее как родную. Никита, помывшись, полез в чулан, выволок расшатанный топчан, подбил аккуратно гвоздями. Адуся выгородила ей место за печкой, навесила цветную занавесочку.
– Будешь у меня как у бога за пазушкой, – взбивала стеганую перинку. – Подушечка, гляди, пуховая, в приданое получила. Мой руки, сейчас вечерять будем…
Никита за столом рассказывал смешные истории, шутил. Уронил внезапно голову.
– Все, готов работничек, – хохотнула Адуся. Потрясла суженого за плечи.
– А-а? – таращил тот глаза.
– Пошли, пошли, – повела его Адуся к постели. – Баиньки пора…
Заглянула, прибравшись, к ней за перегородку.
– Поболтаем, – прилегла рядышком. – Соскучилась по свежим людям.
Они проговорили до петухов. Адуся рассказывала о родной деревне, где родилась, о встрече с Никитой, о том, как стала женой революционера.
– Оп! из батрачек в бунтарки! – приподнималась на локте. – Представляешь?
Она приехала в Минск в поисках работы. Два последних года в Полесье выдались засушливыми, пшеница на арендованной у помещика земле сгорела на корню, семья голодала, отец пил горькую. В Минск добиралась когда пешком, когда на попутных телегах.
– Жалели горемычную, сажали. Народ у нас душевный, последней горбухой хлеба поделятся…
Губернский город встретил ее неласково. Работы никакой, бродят по улицам бородатые мужики в онучах – из северных провинций, Украины, Молдавии, Польши. С топорами, пилами, лопатами. Стучат в калитки, заходят во дворы, стоят с рассвета на базарах в ожидании нанимателей. Городские ночлежки переполнены, люди ночуют в подвалах с бегающими крысами, в скверах, на кладбищах, пустырях.
Четыре бережно хранимые рубля, взятые Адусей из дома, ушли на оплату угла у старьевщицы в Татарской слободе и порцию ежедневной базарной требухи на обед. Устроиться в богатые дома прислугой или кухаркой не удавалось, в мастерские и на фабрики не брали.
– Путей у меня, подружка, оставалось двое. Или разом в петлю, или собой идти торговать. За рупь с полтиной.
Когда старьевщица пригрозила выбросить ее в случае неуплаты за порог, она насурьмила брови, натерла свекольной долькой щеки и пошла на Турчинку, где обретались минские ночные бабочки. Ходила из конца в конец по узкому тротуару с хлюпающими