было спокойно? Ничего подозрительного?
– Вроде ничего.
Ужин в самом дорогом ресторане Минска выдался на славу. Столик им отвели в большом зале, неподалеку от оркестра с роялем и дюжиной музыкантов. Играли что-то мелодичное, завораживающее, пела красивая дама в вишневом платье, с сапфировым бантом-сквалажем в вырезе декольте. Вокруг было шумно, хлопали пробки из бутылок с шампанским, носились между столиками половые с подносами.
– Что ж, давайте остограмимся, – предложил Виктор, после того как половой в фирменной сорочке с вензелем расставил закуски. – За государя, за Россию! – поднял рюмку.
– За победу…
Счетовод, назвавшийся при знакомстве Павлом Кормилицыным, поперхнулся допивая водку.
– Не в то горло пошла… – откашливался.
– Осетринкой закусите! – закричал Виктор. – С хренком.
– Я, знаете, по питейной части не очень, – отирал Кормилицын губы. – Если по-честному, первый раз в ресторане.
– Да и мы с сестрой не большие кутилы – Виктор наливал из замороженного графинчика по второй. – Решили как-то отметить переезд в Минск, начало новой жизни.
Выданных под расписку эсеровским казначеем денег он, судя по всему, экономить не собирался. Ели раковый суп, кулебяку с начинкой, домодельный курник, заказали на десерт банановое сорбе, ликер.
Кормилицын сидел с распаренным лицом, охотно говорил о делах в Обществе взаимного кредита. Числе заемщиков, перевалившем за три сотни («поляки даже есть, представьте!»); растущем год от года уставном капитале; замечательной атмосфере, царящей на ежемесячных собраниях пайщиков.
– …У нас, уважаемый Виктор Валерьянович, демократия, – решился расстегнуть, наконец, долго мучимую верхнюю пуговицу сюртука. – Не важно, каков у тебя капитал в общей кассе. Все равны, каждый обладает одним полновесным голосом при принятии решений.
– Приятно слышать. – Виктор разливал в тонкие рюмочки ликер «куантрэ». – Равные возможности! Взял кредит, и на штурм. Все зависит от тебя.
– Именно!
Она все же сумела вставить словечко в мужской разговор. Обмолвилась, сочувствуя: мол, у господина Кормилицына ужасно трудная работа. С утра до вечера за столом: бумаги, расчеты.
– Вовсе нет, мадемуазель Бронислава, – заулыбался он. – Бывает, что в крестики-нолики играем. После четырех часов. Когда начальство не видит.
– Это как же? – заинтересовался Виктор.
– Посетителей в это время, почитай, нет. А уйти не положено: дисциплина. Вот и развлекаемся.
– Капиталы, надеюсь, хранятся надежно?
Виктор отпил глоток кофе, глянул вопросительно.
– Больной вопрос, Виктор Валерьянович, – поморгал озабоченно светлыми ресницами Кормилицын. – Помещение, как говорится, оставляет желать лучшего. Несгораемый шкаф приобрели в Австрии, столичным банкам не снился: фирмы «Миллер». Слыхали, наверное. Дверные створки по десять пудов – пушкой не прошибешь. А хранилище с кирпичными стенками,
