часов в восемь, мои родители, подключив соседей, с безумными от паники и отчаяния глазами носились по поселку и его окрестностям, разыскивая меня. Олег и Радик стояли недалеко от клуба, напротив чёрного проема. Радик плакал.
– Вы чего тут стоите? – Подошёл к ним наш сосед алкоголик дядя Дима.
– Он там, – сказал Радик и показал на вход…
– Чиво? – нахмурился дядя Дима, но, внимательно посмотрев на детей, шагнул к проему. Радик с воплем убежал прочь.
– Чё это, он там делает? – буркнул дядя Дима, уходя в черноту неправильного квадрата.
На крики сбежались взрослые. У входа образовалась толпа. Кто-то еще вошел внутрь. Зажгли спички.
– Вот он…
– Еб твою мать!
Донеслись голоса из пахнувшей мочой и экскрементами черноты. Толпа загудела. Какая-та женщина крикнула: «Ихний!». Запыхавшиеся, взмыленные, с красными от ветра и бессонной ночи глазами, тяжело дыша, к толпе подошли мои родители. Люди расступились.
– Там вашего, говорят, нашли, – с участием сказал кто-то вполголоса. Навстречу родителям из проема вышел дядя Дима. Поперек согнутых в локтях рук лежал ребенок, лицо и туловище были закрыты строительной брезентовой курткой. Сосед замер в проеме. При виде моих родителей губы на его изумленном лице задрожали.
Мое беспомощное тело отвезли в больницу, чтобы засвидетельствовать смерть. А оттуда отправили на вскрытие в морг. Но мама настояла на том чтобы вскрытия не делали.
Во время всех этих ненужных хлопот с маленьким, не проявляющим признаков жизни телом мама лежала в зале на столе, с головой укрытая белой тюлью. Рядом на стуле сидела Бабушка. Помешав что-то алюминиевой ложкой в стакане, она осторожно протянула дочери, приговаривая:
– Лида, Ли-и-да? Ну, ты выпей хоть валерьянки… А? Лида?!
На все эти бабушкины поползновения мама уже несколько часов никак не реагировала.
– О-о-й! – Шумно вздыхала Бабушка, отводя от носа дочери стакан. – Радик с Кирой, чем виноваты? Их ведь тоже надо…
Бабушка не смогла договорить и вообще хотела потерять уже сознание, потому что в комнату осторожно, но всё-таки быстро и даже как будто неумолимо вошел мой папа, на руках у него был я, только на год младше и с темно-русыми волосиками на голове, вместо черных как у Радика.
– Лида! Посмотри, кого я тебе принес! – сказал папа, подойдя к столу.
– Лида, ты посмотри! – всплеснула руками Бабушка.
Обессилевшая от горя и слез мама медленно повернула к нам с папой голову. Страшными, безумными глазами умирающей на дыбе жертвы она посмотрела в мои глаза. Затем, что-то едва слышно произнесла, и снова отвернулась к стене.
– Что? – Нагнулся над ней потрясенный папа. – Ты чего, Лида?
Но мама уже не реагировала. Папа повернулся к бабушке.
– Что
