уснуть ей удалось лишь к утру. Ночь была дурная: она не понимала, спит она или не спит, ибо когда просыпалась после неглубокого сна, состояние её менялось слабо, представляя собой непонятную, дурманную усталость.
Весь последующий день Катя провела в поисках нужной книги. Только она удовлетворялась именем автора, аннотацией и предлагаемой атмосферой, как переводила взгляд со своего смартфона на окно, и картины, неожиданно всплывавшие в её воображении во время чтения, резко контрастировали с тем, что предлагала ей книга. Тогда девушка находила книгу другого автора и уже была готова бежать за ней в библиотеку, как в голову взбредала новая мысль, и покой определённости вновь покидал Катю. Лишь к шести часам, когда уже успело стемнеть, она наконец решила прочесть что-нибудь из Хемингуэя, потому что, во-первых, никогда его до этого не читала, и, во-вторых, библиотека закрывалась через сорок минут.
Катя добежала до библиотеки и взяла там самый толстый сборник произведений Хемингуэя. И вот уже третий вечер подряд она читала об Африке, Париже и ощущала ко всему этому острую неприязнь. Настроение у неё попортилось, и казалось, что её тоска связана с тем, что рядом нет Егора, потому уже на второй день она стала по нему скучать.
Приезд Степана Фёдоровича на третий день ожидания не то чтобы взбодрил, но вывел её из состояния рутины. Ничего из ряда вон выходящего за эти три дня не случилось: родители, пылинки с дочери сдувавшие, не смели заставлять её делать что-либо по хозяйству, из дома она не выходила, и в дом никто не приходил, потому ей начало казаться, будто в её жизни вообще ничего не происходит. Она только кошек гладила да читала Хемингуэя.
И тут, в этой атмосфере умиротворения и лености, Катя вдруг услышала истеричный крик, стуки, суетню в доме. Она отбросила книгу и посмотрела в окно. Через него она увидела «Газель» с включёнными фарами и непонятного усатого мужика, тарабанящего по забору.
Когда он, запыхавшийся, оказался в доме, Катерина посмотрела на его тёмный силуэт и неосознанно понадеялась на то, что этот человек привнесёт в её жизнь что-то новое и интересное. Его приятный шершавый голос, звучавший так тихо, что она не могла разобрать слов, ореол таинственности от недостаточной освещённости и бубнящая немногословность придавали ему в глазах девушки загадочности. Когда он, не погасив света и не убрав свою обувь с порога, пошёл в кухню, Катерина решила дать ему о себе знать. И каково же было её удивление, когда он, пройдя мимо неё по тёмному коридору, не обратил на девушку ни йоты внимания. Вернувшись в комнату, книгу она не взяла, а прислонилась ухом к стене и стала подслушивать разговор на кухне.
Поняв, что этот усатый мужчина – родственник дяди Жоры, Катя тотчас пришла в негодование. Ухаживая за умирающим Георгием Аркадьевичем, она не раз слышала, что у него есть родственники и что им, по-видимому, до него нет дела, но зла на них он не держит. Однако сама Катя ко всем его неизвестным родственникам относилась крайне плохо. Она боялась помыслить, как они могли бы выглядеть и что они вдруг сподобятся приехать в деревню, ибо попросту не знала, как себя с ними вести: она настолько их презирала,
